Малороссийская проза

Да с сим словом и пошел.

Идет и за слезами света не видит. Позвал священника; тот даже удивился, что такая здоровая девка, три дня как заболела, а уже и на Божией дороге.

Пока священник пришел со святынею, Наум воротился и, крепясь, чтоб не плакать, через великую силу говорит Марусе:

– Доню! Причастим тебя; не даст ли Бог скорее здоровья!

– Я этого хотела просить… да боялась вас потревожить… И уже здоровье!.. Разве спасения души… когда б только скорее!.. – едва могла это проговорить Маруся.

Бросилась Настя, прибрала хату и сени, а Наум затеплил свечу и ладаном покурил, как вот и батюшка пришел.

Пока Маруся исповедовалась, Наум с Настею и кто еще был из соседей вышли в сени. Вот Настя и говорит мужу:

– На что ты ее так потревожил? Она теперь подумает, что уже совсем умирает, когда призвали священника?

– Что же, старуха, будем делать? – тяжело вздохнувши, сказал Наум. – А каково ж было бы, как бы она умерла без покаяния?

– Да что же ты, старый, говоришь? Где ей еще умирать? Еще только сегодня четвертый день как порядочно занемогла.

– Але! Четвертый! У Бога все готово: его святая воля! То я еще скорее ее умру, нужды нет, что она уже на ладан дышит, – сказал Наум, да и отошел, горько заплакавши, и говорит себе тихонько:

– И когда б то Господь послал свою милость!.. Воля твоя, Господи! Задумалась и Настя, да и размышляет:

– Правду ли же то Наум говорит? Как-таки, ни горевши, ни болевши, да и умирать? Хоть бы недели две проболела, а то…

Тут кликнул священник, чтобы все вошли в хату, будет ее приобщать. Наум, сам чуть живой, еще смог подвести ее до Святого причастия… Маруся приняла тайны Христовы, как ангел Божий! Потом легла, перекрестилась, подвела глаза вверх и весело проговорила:

– Когда мне… такая радость здесь… после Святого причастия… что же будет в Царстве Небесном? Прими и меня, Господи, в Царство твое Святое!

Священник, посидевши и поговоривши из Писания, пошел домой.

Немного спустя, что у Маруси кашель как будто бы перестал, и она уже хотя и не стонет и будто бы спит, так в горле стало крепко хрипеть, а в груди как будто клокочет… Вот Настя и говорит старику:

– Да, ей-богу, она не умрет, видишь, ей легче стало.

– Молчи да молись Богу! – сказал ей Наум, а сам даже трясется. – Теперь, – говорит, – ангелы святые летают над нею. Страшный час тогда настает, как праведная душа кончается. Нам, грешным, надо только молиться Богу!

– Господи милостивый! Ты сам боишься, да и меня пугаешь, – так говорила Настя, не примечая своего несчастья, а Наум все хорошо видел и знал, что к чему и после чего что идет, да и говорит:

– Если б то Бог милосердый сотворил такое чудо!

Потом затеплил страстную свечу[146], поставил перед образами, а сам пошел в комнату… и что-то уже молился! Куда-то ни обещал идти на богомолье! Сколько имущества раздать на церкви, нищим…

Как вот Маруся довольно-таки громко проговорила:

– Таточко!.. Матинко!.. А подойдите ко мне…

Вот они и подошли. Наум видит, что Маруся совсем изменилась в лице: стала себе румяная, как заря перед восходом солнца; глаза, как звездочки, блестят; весела, и от нее как будто сияет. Он знал, к чему это приходит, вздрогнул весь, скрепил сердце, а слезы знай глотает да мыслию только так помолился:

– Час пришел!.. Господи! Не оставь меня!.. Маруся им и говорит:

– Батечко, матинко, мои родненькие! Простите меня, грешную!.. Попрощаемся на сем свете… пока Бог сведет нас вместе в своем царстве.

Тут стала им руки целовать; а они так и разливаются, плачут и ее целуют. Вот она и говорит им опять, да так приятно и с веселою улыбкою:

– Благодарю вас, мои родненькие, что вы меня любили… и лелеяли… Простите меня; может, когда вас не послушала… или сердила… Мне Бог грехи простил… Простите и вы! Не печальтесь очень обо мне; это грех… Помяните мою грешную душу… Не жалейте имущества; все земля и пыль… Полно же, полно, не плачьте… Видите, как я весела!.. Там мне будет очень хорошо!.. Когда-нибудь надобно же было умереть… Мы недолго будем розно; там год, как часочек… Видите, я не жалею за вами, потому что скоро увидимся… Васи… ох! Василечка моего, когда увидите, скажите, чтоб не грустил… Скоро увидимся… Я его очень, очень любила!.. Орешки мои, когда умру, положите мне в руку, а платок… возвратите ему!.. А где вы? Я что-то вас не вижу… Таточко! Читай мне… громко молитвы… а ты, матинечка, крести меня… по… бла… госло… ви… те же ме… ня…

Наум стал читать молитвы, а Маруся силилася, но не смогла за ним и слова сказать. А он, что проговорит слово, то и зальется слезами! Переплачет и опять читает. Настя перекрестила ли раза два, да и изнемогла, и тут же упала. Соседка дала Марусе в руки свечу и уже насилу расправила пальцы, потому что окоченевала уже… Вот уже и дыхания ее не стало слышно… Наум поклонился, да над ухом ее громко читает: «Верую во единого Бога» да «Богородицу»… Как вот вдруг она, глядь глазами, да и сказала громко:

– Слышите ли вы?.. Что это такое?..

Наум упал на колена и говорит:

– Молитеся все! Ангелы прилетели за душою ее! Потом Маруся еще спросила: