Встал наш молодец, и глаза продирает, и чешется, и не знает, что ему говорить, что его и поп, и все люди бранят и пьяницею называют и что целую ночь таскался, да так, где случилося, там и валяется.
– Але, пьяница! – после надумавшися, говорит им Никифор. – Тут не пьяница, а вот мне какое привидение было. Вот слушайте-ка, и вы, пан отче, и вы, люди добрые!
Вот и начал им все рассказывать, как был вчера пьян, как пришел домой, как заснул, и как пошел к заутрене, и что тут с ним было, и как мертвецы хотели его растерзать за вареник, и как петух закричал, и как они пропали, и как он тут заснул…
– Да не слушайте его, пьяницы! – заворчал на них пан отец, видевши, что весь народ обступил около него и, разинувши рты, слушают его. Да и еще говорит: – Не слушайте, это он перепился да спьяна химеры погнал.
– Да какие тут, пан отче, честный отче, химеры? Именно так было, как я говорю. Вот сходимте-ка, то найдем и мою шапку. Она там, мертвецы не дали мне ее и взять; я же говорю, что она там. Я ведь не забросил ее нарочно. Да и лучше рассмотрите, нет ли где какой беды.
Вот бросились, пришли – ан в самом деле, где говорил Никифор, что положил шапку, там она и есть. А, впрочем, все было в порядке и нельзя было приметить, чтоб мертвецы ночью тут были.
Уж как удивлялись все люди про то, что рассказывал Никифор, а наибольше эта шапка, хоть кому, так на удивление была: как бы таки она зашла туда, кабы не он ее занес? А как бы он ее занес, если бы не приходил туда и не покинул там своей шапки?
Вот и стало быть, что это мертвецы так проказили. Так и старые люди говорят, что было когда-то, в каком-то селе, какому-то человеку так же привидение, «что думал к утрене прийти, а пришел… мертвецы собрались да в пост празднуют Великдень». Да оно ж так и есть: у нас пост, а у них Великдень. Да вот же и Никифору говорили:
– Вам пост, вам Чистый понедельник, а нам Великий день, когда ваш пост…
– Так, так и есть, так и есть! – заключила в один голос вся гро мада. Вот как так между собою люди толковалися, а уже не кто, как старые бабы да-таки и молодые, – как вот и отозвался один человек и говорит: «Да Никифор вчера весь день ходил пьяный, без шапки, и я его спрашивал, где он пропил шапку, так говорит, еще как был утром в обедне, так в церкви забыл, спеша с приятелем к пану дьяку на разрешение».
– Да и я видел, – говорил еще один человек, – как он ее вчера в обедне клал и как пошел без шапки, и он на него смеялся. Это ему, пьяному, приснился такой вздор…
– Это ему приснилося…
– Это он спьяна химеры погнал… – загудела опять громада, которая, как какой человек скажет слово, то она, не понявши, что и для чего, тотчас и кричит:
– Таки-таки, так! – и во всяком деле так.
– Эге! Думаю, что химеры! Думаю, что приснилось! Нет, этому таки правда, – так говорила мне старая Куцайка, рассказав эту повесть, да и божилася, что этому, говорит, именно правда была. – А мне, – говорит, – рассказывала про это покойная Кузнецова жена Оксана, а она слышала от Явдохи, дядины[173]
старой, Потапихи, что после была за Денисом Буцем. Так тут, говорит, нечего сомневаться: правда, да и правда, что пришел было Никифор на праздник мертвецов.Конец первой книжки
Малороссийские повести, рассказываемые Грыцьком Основьяненком
Книжка вторая
(1837)
Делай добро, и тебе будет добро