Мальтийский крест

Джулио не понял пафоса. Как всякий западный человек, он привык относиться к деньгам просто как к деньгам. Почему бы графине и не "для этого"? Рыцарь не видел здесь никаких дополнительных нюансов, тех общечеловеческих факторов, какими русский человек с отрадой нагружает простые, как чувство голода, денежные знаки.

– Просто мой Острог меня сильно тревожит… – отсмеявшись, сказала Александра. – Вы, конечно, извините, что я со своими…

Джулио замер.

– Но после смерти мужа они там все как сговорились: второй год не могу добиться денег! – продолжала графиня. – А впрочем, что об этом! Расскажите лучше, как вы победили герцога Зюдерманландского. Вы ведь, говорят, были с ним прежде знакомы? Извините, если я…

Извиняясь, она всякий раз поправляла шаль, переиначивая складки, и яркие полоски нежной кожи мелькали в таком изумительном подборе, что визуальный коктейль ощутимо источал жаркий, призывный дух. Чертик подлинного женского существа порывисто высвобождался из стеснительных и досадных пут.

– Острог? Вас тревожит Острог? – изумленно повторил рыцарь. – Но каким образом?…

И вдруг в его мозгу совпали две картинки.

Джулио знал, что Острогом без всякого права распоряжается какой-то польский гетман, фамилию которого он позабыл в силу невозможности произнести по-итальянски… Ему и в голову не могло прийти, что вдова этого самого гетмана… что Катина сестра…

– Ну да! – графиня встряхнула копной черных, едва убранных волос. – А вас бы разве не тревожил?

В голове Джулио на минуту сделалась натуральная сибирская пурга. "Без корсета!" – с ужасом и без всякой связи подумал рыцарь, захватив глазами мягкие складки на талии, проступившие сквозь облегающую шерстяную ткань.

Джулио не мог объяснить, отчего из всех приглашений, свалившихся на него в первый же день отпуска, он выбрал именно Александру… Судьба снова сама шла к нему в руки… Впрочем, возможно, боялся признаться: Александра Васильевна была в Петербурге единственной нитью к его короткому неаполитанскому затмению…

– Ах, я так рада, что вы меня посетили, – тоже без всякой связи сказала Александра.

…Потемкин перед отъездом к армии заехал к племяннице.

– Сашка! – сказал он. – Пригласишь рыцаря. Они хотят твой Острог. А мы хотим, чтобы они у нас его попросили. А тебя соблазнили. Так ты уж, пожалуйста, соблазнись. Но только нам нужны факты. Встречи там, письма… Тебе не жалко? Ты денег-то все одно от Острога не видишь? Да и ихний он по праву, Острог-то. Но мы это выдадим за громадную жертву с нашей стороны. Рыцари у племянницы Потемкина ухитрились выдурить… – он налегал на "рыцари" и на "Потемкина". – А потом, Литта, говорят, хорош собою…

– Мне жалко? – сказала Александра. – Хорош собою? Ты о чем говоришь, Гриша?

Потемкин пнул ногой в косяк двери.

– Да знаю, знаю, – сказал он. – Извини.

"Хорош собою"… – горько думала Александра, глядя вслед князю. – Пустяковая просьба. Александра Васильевна Браницкая – красивая игрушка, мелкий инструмент в руках больших политиков… Дрянь!"

Но Александра Васильевна по природе не умела долго оставаться в раздражении. Счастливое свойство находить приятную сторону в дурном обороте событий безыскусно вело Александру по житейским безднам и хлябям. Так устойчивый атлантический пассат, превозмогая противные штормы, гонит в декабре судно к мысу Доброй Надежды. Припомнив гатчинский обед, она снова, уже веселее, подумала: "Хорош, что правда, то правда… Да и Катьке нос утереть! Ее наглый, сонный скавронский нос!"…

– Так вы говорите… – начал Джулио.

Неожиданный поворот судьбы то ли придал рыцарю новые разумные силы, то ли отнял последние неразумные.

– Я говорю, что только о вас все и говорят, – сказала Александра. – Даже Скавронский вчера мне в записке… А казалось бы, ведь только приехал…

У Джулио снова одновременно оборвалось в груди и закружилось в голове. "Приехала! Она приехала! Она…"

Он невольно посмотрел в окно.

– Да, здесь недалеко, – сказала Александра, поджав немного губы. – А вот и чай.

Положительно разговор выходил странным… Мало того, весть о приезде Кати из уст Александры немного покоробила рыцаря… Словно он уже вероломно переложил старые тайные и беспочвенные надежды на новый, явный и доступный объект…

Илона поставила поднос, стрельнула взглядом в рыцаря и принялась разливать по чашкам.

Александра, как пантера в джунглях, ждала реакции жертвы. Жертва реагировала медленно.

– Да? – вяло сказал Джулио, принимая чашку. "Неужели она в Петербурге? Неужели она в Петербурге?" – тупо вертелся в голове один и тот же вопрос и никак не хотел перейти к выводам.

– А разве он к вам не написал? – Александра не сводила с рыцаря глаз и все разматывала и заматывала шаль на шее своими полными, прекрасными, белыми руками.

– Кто "он"? – Джулио оторопело смотрел на Александру.

– У него во вторник большой прием… – как ни в чем не бывало продолжала графиня. – Бал почти что…

– Почти что… У кого? – рыцаря было буквально не узнать.

Так громадное, сильное дерево, враз подкошенное бурей, лежа на земле, шевелит еще по инерции листьями и вздрагивает в недоумении…