Малуша. Пламя северных вод

Подходя, Дедич окинул ее таким взглядом, будто хотел всю ее вобрать в себя: ее румяное лицо, сияющие глаза, светло-русую косу до пояса, грудь и бедра молодой матери. Сперва он взял ее за обе руки, словно хотел получше рассмотреть, потом поцеловал в губы, как нареченный жених. Мальфрид засмеялась и оттолкнула его.

– Торопишься, – шепнула она. – А вот как выберет меня господин вод заново…

– Не выберет, – ответил ей на ухо Дедич с уверенностью, которой не стоило слышать посторонним. – Будет с него одного года.

– Отойди от нашей девы! – сурово хмурясь, велел Бер. – Нечего тут вольничать – нам ее еще замуж выдавать!

Бер все-таки отправил в Перынь Улеба, и теперь уже Мальфрид украдкой подсказывала тому, куда идти и где встать. Иные из дев сами были неловки, натыкались друг на друга, слишком много тараща на него глаза. Не всякий раз на выбор невесты для Волха является князь молодой! Даже старшие из девушек, пятнадцати-шестнадцати лет, были на десять лет моложе Улеба, а младшие, двенадцатилетние, почти годились ему в дочери. Смотрели на него больше как на некое диво – у молодежи пока не было случая разглядеть своего будущего владыку. Но уже вскоре, как заметила Мальфрид, в глазах у дев появилось любопытство иного рода, некая мечтательность и томность. Улеб был недурен собой – хоть и среднего роста, но с приятными чертами лица, которые особенно красило смышленое и дружелюбное выражение. И уже когда девы встали в круг перед идолом Волха, не одна и не две посматривали больше на Улеба, чем на стрелку. Пожалуй, многим не хотелось оказаться невестой Волха в тот самый год, когда князь молодой, быть может, станет выбирать себе жену…

Теперь Мальфрид сама под веселый перезвон золотых струн расстелила белый плат в середине круга, сняла золотой перстень, поцеловала и положила, всей душой надеясь, что через несколько мгновений Дедич возьмет его, чтобы надеть на палец уже какой-то другой деве. Мальфрид, как год назад Весень, подняла руки к солнцу над Волховом и позвала:

– Помогайте, боги, стрелочку вертеть!

– Слава! – в один голос отозвались девы.

– Стрелочку вертеть, судьбу девичью пытать!

– Слава!

– А чья стрелочка, той и перстень золотой!

– Слава!

– А чей перстень золотой, той и жених молодой!

– Слава! Слава! Слава!

Гусли смолкли; Дедич шагнул в круг, задев Мальфрид плечом, наклонился, взялся за середину кости и ловко крутанул. Изнемогая от волнения, Мальфрид перевела взгляд на реку. Год назад она тоже волновалась в эти мгновения, но тогда ей казалось, что стать невестой Волха будет не так уж дурно. Она очень хотела, чтобы боги этой земли приняли ее; возможность оказаться ими избранной и возвышенной над всеми приятно щекотала ее честолюбие. Она ведь еще не знала тогда, чем придется платить за эту честь. Вспомнив, чем заплатила взабыль, она вздохнула и шевельнула рукой, по укрепившейся привычке желая коснуться живота, но опомнилась. Второе ее священное дитя уже родилось. Она уже выпустила их двоих на небо – солнце красное и месяц ясный. Теперь боги позволят ей порадеть о собственном счастье…

Раздался вопль, и Мальфрид поспешно глянула на белый плат. Костяная стрелка указывала на Горяницу – двенадцатилетнюю внучку Сдеслава из Трояни. Его младшая дочь, прежняя лучшая невеста, вышла осенью замуж, перед свадьбой отдав «красоту» братучаде, и вот – в первый же свой год та оказалась избранной! Горяница сморщилась в шутливом отчаянии – дескать, вот горе, год замуж не выйду! Ведь всякая девка, едва надев поневу, хочет замуж вот прям сейчас, завтра! Остальные хохотали, радуясь чужой незадаче и своему счастью.

Мальфрид молчала, прижав руки к груди, чтобы сдержать дико бьющееся сердце. Дедич взглянул на нее и украдкой подмигнул. Потом взял с платка золотой перстень Волха, надел его на палец Горянице, торжественно поцеловал ее.

Душою Мальфрид все полнее, по мере того как унималось волнение, овладевало окрыляющее ощущение свободы. Она исполнила свой урок, и боги дали ей волю.

Она посмотрела на Улеба, но он не заметил этого, сам пристально глядя на какую-то из смеющихся дев…

Когда все спускались с Волховой могилы, Дедич оказался возле Мальфрид и приобнял за плечи, будто хотел поддержать на крутой тропе. И быстро поцеловал в висок, пока никто на них не смотрел.

– Я скоро к вашей госпоже зайду, – шепнул он.

К этому он ничего не прибавил, но Мальфрид знала, о чем он намерен говорить со Сванхейд. Новый оборот костяной стрелки развязал руки им обоим, и ни к чему тянуть с устройством дела, которое для всех участников молчаливо уже давно было решено.

Еще с воды они увидели на причале Бера – он как будто и с места не тронулся с тех пор, как их проводил.

– Это не я! – Еще не выйдя из лодки, Мальфрид радостно помахала ему рукой. – Воля мне!

Однако, судя по глазам Бера, мысли его были так далеко от невест Волха, что он едва ли ее и услышал. Даже помогая Мальфрид выбраться из лодки, он смотрел не на нее, а на Улеба.

– Велебран гонца прислал, – сказал Бер, едва они ступили на причал.

– Велебран? – откликнулась Мальфрид на знакомое имя. – Он же в Киев ушел…