Мальвина на закуску (СИ)

Евгения была любимым и единственным ребёнком в семье, папа и мама её обожали, но, к сожалению, они рано умерли, погибли в автокатастрофе, и Евгения осталась одна.

От родителей ей достались три квартиры, одна в Нижнем, одна в Арзамасе, и одна здесь, в Меленце.

Уезжать в большие города она не хотела, осела в родном городе, а две трёшки сдала.

С Зиновием дело шло к свадьбе, но жильцы, которым она сдавала квартиры, не заплатили за последний месяц.

Решив всё выяснить, она позвонила им, и напоролась на грубость.

- Мы вам всё выплатили до копейки, - выдала собеседница, - квартира наша, и отстаньте.

- Что? – онемела Евгения, - я вам ничего не продавала! Подождите, это же не ваш голос!

- Ты там что, травы накурилась? – осведомилась женщина свистящим голосом.

- Убирайтесь из моей квартиры! – заорала Евгения, - что вы себе

позволяете? Я сейчас приеду, и в милицию заявлю. Вышвырну вас к чёртовой бабушке из квартиры!

С этими словами она швырнула трубку на рычаг, а сама, наскоро собравшись, рванула в Нижний.

Заехала в ближайшее отделение милиции, и с нарядом поехала в свою квартиру.

Теперь представьте шок женщины, когда ей сообщили, что квартира продана, и продана совершенно легально.

Не менее взбешённая хозяйка показала документы, а нотариус показал доверенность, которую Евгения якобы оформила на Зиновия, чтобы он мог продать квартиры. Да, да, вы не ослышались, он продал обе квартиры любовницы, и сгинул в неизвестном направлении.

Сначала она уверяла, что подпись поддельная, но графолог подтвердил иное, и тут Евгения вспомнила, что Зиновий приносил ей какую-то бумагу, и просил подписать.

Он сказал, что этот документ нужен работнице ЗАГСа, ему позвонили на работу, и попросили принести бумагу.

Евгения, обалдевшая, и ошалевшая от чувств, без слов подписала документ, даже не посмотрев, что ей подсунули.

В довершение всего выяснилось, что он украл все её деньги, которые она скопила, сдавая квартиры.

Милиция, конечно, пыталась его найти, но безрезультатно. Он просто сгинул.

- Вот ведь сволочь, - высказалась она сейчас, закуривая третью по счёту сигарету, - обманул меня, развёл, как не знаю кого. Но он это может, талантливо пудрит мозги людям, этого у него не отнимешь. Дал же Бог талант такому уроду. Ничего,

Господь долго терпит, но метко бьёт. Печёнкой чую, в этот раз ему не отвертеться. Наверное, какой-нибудь его предок был цыганом.

- Почему? – удивилась я.

- Потому, - рубанула с плеча Евгения Васильевна, - он словно

гипнозом каким обладал. Глянет, так обезоруживающе, и всё,

капец, сделаешь так, как он просит.

Что-то шевельнулось в моём воспалённом мозгу, так, тихонько, и тут же заглохло. Я так и не поняла, что меня так вдруг взбудоражило.

На улице опять стал моросить дождик, мы с Димой зашли в

близлежащее кафе, обоим дико хотелось есть, и заказали по салату.

- Гадость какая-то, - проговорил он, пробуя не слишком привлекательный на вид салат.

Я тоже попробовала, и была полностью с ним согласна. Поэтому мы покинули заведение, купили в ближайшем магазине хлеб и сыр, и, забравшись в машину, перекусили относительно нормальной едой.

- Где нам теперь искать этого Зиновия? – спросила я, потягивая кофе.

- Понятия не имею, - пожал плечами Дима, - но, думаю, если мы найдём Тимура, найдём и Зиновия. Они вдвоём действуют. - Кто же убил Веронику? – пробормотала я, вспомнив ещё

об одном насущном деле.

- Поехали завтра к этому твоему Эдуарду, - предложил Дима.

- Какому Эдуарду? – не дошло до меня.

- Эдуарду Федоровичу, заместителю Вероники.

- Ах, ты о нём, - протянула я, - ну, поехали. А при чём тут он?

- Хочу узнать, не было ли у Вероники любовника, лет эдак под пятьдесят.

- Так ты думаешь...? – я замолчала на полуслове.

- Только предполагаю, - ответил Дима, заводя мотор, - только предполагаю. Он один раз подставил любовницу. Думаю, он собирался повторить сей фокус ещё раз, что там произошло, не знаю. Но факт остаётся фактом, он решил по неведомым нам пока причинам убрать её.

Домой я прибыла поздно, скинула сапоги, и, едва волоча ноги, поплелась на кухню, откуда доносились вкусные запахи.

- Привет, - воскликнула я, но возглас получился слабый.

В кухне в этот момент ужинал Максим, Саша кормила малышей, а Октябрина Михайловна уговаривала Василинку съесть ложечку каши. Моя дочка уворачивалась от ненавистной ей манки, и хныкала.

- Привет, - поцеловал меня Макс, и я опустилась рядом с ним

за стол.

- Мама, мама, - забралась ко мне на колени Василинка, - скажи, чтоб меня не кормили кашей.