Мальвина с красным бантом (Мария Андреева)

— Извините, сударыня, я понимаю — вам жалко такого бокала. Нельзя разрознить винный сервиз! — и поставил его на место.

Андреева хохотала до слез.

В то время ею увлекся молодой писатель Алексей Николаевич Толстой. Мария Федоровна, которой очень нравилась сказка Карло Коллоди «Приключения Пиноккио» (она читала эту книгу еще на Капри, ведь в Италии «Пиноккио» переиздали к тому времени 480 раз!), купила ее в Петербурге, изданную у Вольфа, и с восторгом рассказывала новому знакомцу о приключениях деревянного человечка Пиноккио, которого спасла от неминуемой смерти Девочка с лазурными волосами. На самом деле это была Фея, прекрасная, добрая Фея, жившая в своем хорошеньком домике на опушке леса уже больше тысячи лет…

— Это вы и есть — Девочка с лазурными волосами! — пылко воскликнул Алексей Толстой. — Вы и есть добрая, прекрасная Фея!

Мария Федоровна с некоторой растерянностью моргнула:

— Вы что-то перепутали, мой милый. Глаза у меня и впрямь лазурные, а волосы — просто русые.

И перевела разговор. Кажется, Алексей Николаевич даже не заметил, что комплимент вышел весьма двусмысленным…

Мария Федоровна всякие намеки на свой возраст воспринимала очень болезненно. И это вполне естественно для красавицы, душа которой расцветает. В то время как лицо и тело… ну, если не увядают, то»., скажем так… покрываются патиной времени. Как назло, именно в то время вокруг ее совсем даже не преклонных лет случился небольшой и неприличный шум. В одном из московских театров ей предложили сыграть Дездемону. Когда слух об этом дошел до скандального поэта Маяковского, тот весьма вульгарно, даже грубо высказался насчет «пятидесятилетних дездемон». Мария Федоровна была уязвлена в самое сердце! А тут еще дурацкие намеки Толстого на тысячелетнюю фею…

Не в Толстом было дело! Причина раздражения Марии Федоровны крылась совсем в другом. Несколько дней назад в Петроградском отделении РСДРП она познакомилась с молодым большевиком по имени Петр Крючков…

Господи, как он смотрел на знаменитую актрису, спутницу всемирно известного Горького, на эту ослепительную красавицу! Он же совсем мальчик, Крючков, — на двадцать один год ее младше[11] . Даже сын Марии Федоровны, Юрий, старше! Но когда она встретила Петра — невысокого, русоволосого, с беззащитным и в то же время дерзким взглядом светлых глаз, — что-то произошло в ее сердце, что-то»давно забытое… Да, в нем расцвело нечто, что она считала давно выкорчеванным тяжелой, мучительной, фальшивой жизнью с Горьким.

Крючков совершенно не был похож на Митю Лукьянова, однако Мария Федоровна вдруг вспомнила того полузабытого пылкого мальчика… Поистине, неисповедимы пути любви!

Она твердо решила завладеть Петром.

А что, если он узнает, сколько ей лет, и испугается?

Впрочем, Пиноккио все равно так и не понял, сколько лет прелестной Фее с лазурными волосами. Главное было только то, что она спасла его от смерти, поселила в своем доме, сделала его из деревянной игрушки настоящим, живым мальчиком. Сделала человеком…

Горький ищет себе секретаря. Ведь Мария Федоровна отказалась заниматься его делами. Надоело ей до смерти, надоело в Америке, надоело на Капри! Хватит. Потрудилась довольно во имя его славы! С удовольствием помогала создавать мифы о его гениальности! Один выдумала сама. Он уже и теперь передается из уст в уста, ну а когда-нибудь станет хрестоматийным.

Право слово, очень милая была выдумка. Якобы Горький в каком-то новом опусе изображает сцену, как муж ударяет жену хлебным ножом в печень. И вдруг Мария Федоровна слышит, как он вскрикнул в своем кабинете. И что-то тяжелое упало на пол. Она бросилась туда и увидела: на полу около письменного стола лежит во весь рост, раскинув руки, Алексей Максимович.

«Кинулась к нему, — рассказывала она, — не дышит! Приложила ухо к груди — не бьется сердце! Что делать?.. Расстегнула рубашку, чтобы компресс на сердце положить, и вижу: с правой стороны от соска вниз тянется у него по груди узенькая розовая полоска… И полоска становится все ярче и багровее…

Очнулся наконец.

— Больно как! — шепчет.

— Да ты посмотри, что у тебя на груди-то!

— Фу, черт!.. Ты понимаешь?.. Как это больно, когда хлебным ножом — в печень!..

С ужасом думаю — заболел и бредит!..

Несколько дней продержалось у него это пятно. Потом побледнело и совсем исчезло. С какой силой надо было переживать описываемое?!»

Хорошая лжа получилась… Но — всё, с этим покончено!

Горький ищет себе секретаря? И просил заняться поисками Марию Федоровну? Ну что ж, она уже знает, кто будет этим секретарем! Петр Крючков, молодой большевик.

Будет доволен Красин. Будет доволен Ленин. Будет доволен Горький.

Будут довольны все!

И главное — она сама.