Мальвинские / Фолклендские острова между историей и правом

То обстоятельство, что в декларации суверенитет Испании непосредственно не признавался, не означает, что Испания отказалась от своей позиции и молчаливо приняла позицию другой стороны. Только одна из сторон включила в окончательный текст оговорку о суверенитете – Испания. Вторая сторона этого не сделала. Только одна из сторон вернула форт другой стороне в ее исключительное владение, заявив, что эта реституция никоим образом не влияет на вопрос о суверенитете. О чьем суверенитете могла идти речь, если не о суверенитете Испании? Абсурдно было бы предположить, что государство, которое претендует на суверенитет, сделало бы оговорку в пользу якобы имеющего место суверенитета другой стороны, как это наивно утверждается в британском очерке.

Более того, в декларации Массерана не упоминаются никакие законные компенсации или же восстановление суверенных прав. В заявлении речь идет только о возврате имущества во владение Британии, а не о реституции архипелага в целом – не об островах Тринидад/Сондерс (где располагалось британское поселение) или же о расположенном поблизости острове Гран-Мальвина/Западный Фолкленд, но только о «порте и форте, именуемых Эгмонт». В декларации Массерана говорится лишь о физическом возврате порта и форта, находившихся во владении британцев. Принятие вышеупомянутого заявления британцами сформулировано тем же образом, и они не уточняют географические координаты и не вносят никакие изменения, но лишь прямо указывают на «порт и форт, именуемые Эгмонт»[73].

Аналогично британцы ничего не говорят о восстановлении суверенных прав, но констатируют возвращение фактического статус-кво, а также – и это немаловажно – не упоминают оговорку о суверенных правах, сделанную Испанией в последнем абзаце декларации, что означает молчаливое принятие оговорки. Французский представитель в Лондоне обратил внимание на этот момент, указав следующее: «Получив текст с оговоркой и не выдвинув возражений, Англия негласно признала права Испании, которые… обрели новое подтверждение в силу молчания Англии»[74].

У Уильяма Питта сложилось то же понимание ситуации, учитывая, что 25 января в британском парламенте он заявил, что декларация Массерана «оказалась постыдным компромиссом». «Это не сатисфакция, не репарация. Права не были обеспечены, и даже реституция была неполной; реституция затронула один только Порт-Эгмонт, но не остров Фолкленд»[75].

В британском очерке в отсутствие каких-либо оснований утверждается, что доктор Сэмюэль Джонсон, известный английский интеллектуал того времени, «подтвердил» предложенное в очерке толкование, а именно что оба государства сделали оговорку относительно своих позиций по вопросу о суверенитете. Однако это не следует из публикации доктора Джонсона, посвященной конфликту в Порт-Эгмонте – даже наоборот. Этот заслуженный британский автор указал в своем очерке: «Эта оговорка (об испанском суверенитете) стала причиной шумного недовольства, и английские министры, вероятно, были бы рады, если бы в декларации оговорки не было. Однако если мы получили все, о чем мы просили, то почему мы жалуемся, что не получили еще больше?»[76]Все, о чем просили британцы, – это реституции Порт-Эгмонта и компенсации за нарушение их прав. Тот же автор пишет: «Выяснить, представляло ли собой поселение в порте Эгмонт нарушение прав Испании, означало бы вступить в дискуссию, которая в силу неуступчивости политиков-спорщиков могла бы продолжаться бесконечно. Поэтому мы призывали к реституции, причем не в качестве способа признания прав, но в качестве репарации в связи с тем, что был затронут вопрос чести»[77]. Анализ ситуации, предложенный доктором Джонсоном, никоим образом не поддерживает надуманную и необоснованную интерпретацию авторов британского очерка.