Малые Топыри

Ротный написал записку в штаб батальона, так мол и так, ждём немцев на чай, ожидается техника, прошу доукомплектовать роту до штатного состава, прислать дополнительное усиление в виде ПТ-орудия, миномётного взвода, и чего-то там ещё… Отправил с посыльным. К вечеру посыльный вернулся вместе с полевой кухней и неполным стрелковым взводом. Сказал, что майор записку направил полковнику, а нам вот пока снял в усиление взвод с другого участка. Больше ничем помочь не может. Вадим Палыч вздохнул, пополнение разместил. Поужинали, ну и стали ждать. Дозор-то выставили, пристроились вздремнуть, а всё не спится. Чуешь же – придут сегодня.

Ну и, к полуночи, загудели снова моторы на нейтралке. Ночь хмурая была. Ползут, фары не включают. Поближе ползут. Мы тоже не стреляем – ждём. Что толку в темноту палить? Минут через пять транспортёры заглохли. Дальше лезть боятся, знают, что с полукилометра ПТР им броню прошьёт. Полоснули очередью в сторону наших позиций, на пробу. Ротный шипит – не отвечать, пока пехоту не увидите. Молчим. А под ложечной знаете, уже сосёт, честно говоря… Ладони потеют. Знаешь, чего дальше-то будет.

Ещё несколько минут тягостной тишины. Шорох в траве со стороны противника. Кто-то крикнул: «Немцы!». Вспышка, одинокий выстрел трехлинейки. И в его сторону ответный. Ну, и тут уж понеслась. По вспышкам стали лупить наугад. Защёлкал шмайсер, рядом над ухом загрохотал ДТ. Пустили осветительную ракету. Ещё одну. Вскоре уж несколько «светляков» взмыло в небо с обеих сторон. Поле осветилось мерцающим белым светом. Немцы оказались на расстоянии ста, а где и пятидесяти метров от наших окопов…

– Дед! А как вы их раньше не заметили-то, с полста метров?

Подал голос Алексей, до этого внимательно слушавший рассказ, не забывая при этом под квас уменьшать количество колбасы на тарелке. Обычной. Остывавшая в сковороде кровянка его не интересовала.

– Да как-как? Привык в своём городе жить. Вот поди сейчас за порог, обойди дом с той стороны, где лампа из окна не светит, да скажи, много ли ты в десяти шагах от себя разглядишь. А нынче ещё ночь ясная… В общем, каб не выстрелы, да не ракеты, вообще не поймёшь куда палить. Но тут-то палка о двух концах. Видишь ты вспышку – видят и твою. На винтовочные, правда, внимания меньше обращают, а вот как только застрочили «Максимы» – с вездеходов-то их быстро и прижали. Поди, сунься за пулемёт, когда по гнезду немецкий «МГ» шьёт. Так что, пришлось полагаться на Дегтярёвы да ППШ. Ну, немцы тоже, не будь дураки, лёгкие пулемёты разложили на сошки, прямо в траве. А ихние твари знаешь, как режут? Что твоя коса траву. Над головой свистит, высунуться боишься. Всё вокруг грохочет. Кто-то уже гранаты кидать начал – значит, враг близко. Капитан кричит: «Сейчас они вплотную подойдут, тогда пулемёты строчить перестанут, чтоб по своим не попасть. Это наш шанс! Либо сейчас остановим, либо сдадим участок».

Политрук по траншее мечется, тоже орёт, что, мол, родина и партия верит, все как один, в едином порыве, не дадим супостату…

А пулемёты-то с той стороны и впрямь замолкать начали.

Ротный пистолетом машет, надрывается:

– Ну, сынки, не подведи!

Ну, тут-то мы и показались. «В едином порыве». Плюнуло огнём все, что у нас было, практически в упор по немцам! Ну а там уж всё в ход пошло. И штыки, и сапёрные лопатки, и камень в кулаке, а когда и зубы… Плохая то ночка была, плохая.

Дед вздохнул, потянулся к бутылке, наполнил стопки в третий раз. Выпили. Молча посидели минуту.

– В общем, – продолжил старик рассказ, переведя дух, – Поутру мы половину состава роты, каковой у неё был с вечера, не досчитались. Но и немцы обломали зубы – рубеж мы им не отдали. По потерям так на так и вышло. Ротный сразу записку и посыльного в штаб. А сам оборону в порядок приводить. То, что от неё осталось.

Ну, с тех пор-то и началось. В батальоне нас уже всерьёз восприняли, усилили нормально, выделили взвод бронебойщиков и сорокопятку. Но и немцы видать обиделись знатно, потому как в следующий раз впереди пехоты шли уже танки. Лёгкие, правда, с двадцатимиллиметровками, но оно, знаешь, всяко мало приятного, когда эта дрянь над тобой землю роет. Снова та же песня – чуть живые, но отбросили.

На другой день гости не пришли, зато прислали подарков в виде артподготовки. Утюжили два дня. Я уж забыл, что такое голову поднимать. Вадим Палыч посыльного в штаб – а его снарядом, не успел ста шагов от окопа отбежать. Одна воронка осталась. Ещё бойца послал – осколком убило. Послал и третьего – мы уж к тому моменту гадать стали, кто в какую очередь помрёт, нешта вся рота на гонцов изведётся. Но, нет, Еменчук сумел пробежать, видать заговорённый. Токмо не вернулся он. И ночь пришла – а новостей никаких. А пушки всё лупят, да лупят…