Малые войны

Итак, 29 февраля 1912 года г-н Милованович заключает с нами договор, по которому Прилеп и Охрид остаются в бесспорной болгарской зоне, а 15 сентября г. Пашич включает эти два города и их окрестности в пределы Старой Сербии. Поразительно было впечатление, которое этот поступок произвел на нас, энергичен был наш протест против подобного образа действий.

Вскоре после получения этого документа в Софии вихревой полет наших войск к Царьграду и сокрушительные поражения, нанесенные ими главным турецким силам, решили судьбу Европейской Турции. При очевидном распадении Оттоманской Империи не только [382] наши союзники настаивали на окончательной ликвидации ее европейских областей, но и Великие Силы заговорили в пользу столь радикального решения этого вопроса. Еще 18 октября 1912 года английский министр сказал нашему посланнику в Лондоне, г-ну Маджарову, что Европейская Турция должна быть разделена и что если мы удовлетворимся Адрианополем и не будем претендовать на Царьград, то он будет радоваться нашей мудрости и умеренности. 20 октября г-н Сазонов отправил длинный циркуляр русским представителям за границей, извлечения из которого обнародованы и в русской «Оранжевой Книге» (№ 40). В ней говорится, «что завоеванная союзниками часть Европейской Турции подлежит, по праву фактического завладения, полюбовному разделу между ними. Только таким образом может быть обеспечен прочный мир на Балканах». Все желали прочного мира, и, чтобы достигнуть этого, была оставлена идея составить новые, привилегированные автономные области. Исключение, еще с самого начала, было сделано для Албании. Желание, чтобы она была разделена между нашими союзниками, вызвало энергичное сопротивление со стороны Тройственного Союза. Вследствие этого отпора еще 27 октября 1912 года г-н Сазонов заявил категорически, что мы, болгары, «которые стали во главе балканского союза, должны обратить внимание сербов на то весьма важное обстоятельство, что необходимость заставляет их, сербов, не домогаться территориальных приобретений у Адриатического моря. Тройственный Союз окончательно-де решил этот вопрос, и не стоит из-за одного приморского порта, после стольких успехов, опять начинать новую войну. Всякое сербское упорство может создать ужасные осложнения. И мы, болгары, в качестве мудрых руководителей ходом событий, имели бы самый большой интерес в том, чтобы остановить слова и жесты наших союзников, которые могли бы повредить нашим великим успехам». Несколько времени спустя и сербы должны были преклонить голову перед [383] необходимостью. Но, сделав это и не предупредив об этом нас, сербы стали жаловаться, что мы их не поддержали в их желании иметь выход к Адриатическому морю. В действительности же, мы, напоминая им советы России, всегда повторяли, что исполним, в пределах возможности, все наши обязательства, вытекающие из союзного договора.

Ниже, из одной депеши г-на Сазонова, читатель увидит, что еще до того как отказаться от выхода к Адриатическому морю, сербские шовинисты заговорили о компенсациях в Македонии. Стали получаться известия и о том, что, как мне телеграфировал 4 ноября 1912 года г-н Хаджимишев, предполагается заключение с Грецией если не двойственного союза в балканском блоке, то во всяком случае направленного против нас соглашения. Вместе с этими известиями стали доходить и слухи о возмутительном отношении сербов и греков к болгарским учителям и священникам, к молодым и старым болгарским деятелям в Македонии. Строго проверенные подробности по этому вопросу имеются в рапорте комиссии Карнеги{3}, в рапорте, который по своей безукоризненной объективности и примерному беспристрастию представляет ценный сборник фактов и данных о поведении сербских и греческих властей в Македонии. Публицист, который пожелает писать по данному вопросу, не ознакомившись с этим рапортом, подвергнется справедливому упреку в том, что он не желал добраться до истины. [384]