Малые войны

Конечно, пока, до поры до времени, триполитанский поход не может внешне ничем отразиться на «добрых отношениях» Турции к Германии, ибо Порта, в теперешних обстоятельствах, не может выражать кому-либо своего неудовольствия; тем более, что, а конце концов, ей все-таки не на кого опереться, кроме той же Пруссии. Надо учесть и то, что события только что развертываются и какова будет в дальнейшем роль Германии — все еще с определенностью сказать нельзя. Может быть, надежды турок и оправдаются. Но если война кончится, как началась, при молчании Германии, — ее положение на Балканском полуострове, несомненно, в корне пошатнется.

Да и не только на Балканском полуострове «строгий нейтралитет» Германии оставит надлежащее впечатление. [25] Враждебная Германии печать напоминает, что Европа не забыла еще 1900 года, когда таким же образом, как ныне Турция, оставлен был на произвол судьбы тогдашний очередной «друг» Пруссии Крюгер; на этих днях уступлен Франции очередной из «друзей» — султан Мароккский. Турция является уже третьей, за короткий промежуток времени, иллюстрацией пресловутой fides teutonica — немецкой сдержанности.

Неблагоприятно для Германии и то обстоятельство, что эта систематическая «сдержанность» по отношению к союзникам, в связи с рядом дипломатических неудач последнего времени, не может не произвести впечатление слабости. Последние международные выступления Пруссии — до военных угроз включительно — упорно не дают успеха. Это нехороший признак: ибо, если победы армии подготовляют в дальнейшем победы дипломатии, то победы дипломатии, в свою очередь, являются всегда провозвестниками военных побед. И наоборот.

Что касается Англии, то, вне всяких сомнений, она может только приветствовать удар, нанесенный Триполийским походом германской политике. Вряд ли, однако, имеют основание упреки германцев по адресу лондонского кабинета в подстрекательстве и даже в прямой инсценировке этого акта. Дальше «попустительства» Англия не могла пойти, потому что из держав Европы — после Германии — она, в сущности, больше всех теряет от итальянского захвата. Вопрос о Средиземном море, об «Англии на Средиземном море», несомненно, осложняется с переходом Триполи в итальянские руки. Правда, на присоединение Триполи к Египту Англия никогда не рассчитывала; правда и то, что ей выгоднее уступить его третьей державе, чем Франции; наконец, соседство итальянской колонии с Египтом, вместо мусульманской провинции, ныне являющейся очагом фанатиков сенусситов, прибежищем бегущих из Египта и Туниса «исламистов», несомненно, и выгоднее, и приятнее для Англии; но, с другой стороны, [26] все это приобретает действительную силу только при условии привлечения Италии к «Согласию» и выходе ее из Тройственного союза. В случае же, если Италия останется в Союзе, выгоды стратегического характера, предоставляемые ей занятием Триполи, несколько осложняют ход событий на Средиземном море. Захват же итальянцами порта Тобрук, захват, который, по слухам, хотели, но не успели предупредить англичане высылкой туда десантного отряда, является уже прямой угрозой интересам Англии, ставя под удар Италии, в случае войны, Суэцкий канал. Развитие Триполи, далее, неизбежно умалит его значение в случае войны с Тройственным союзом, в которую, по всей вероятности, Германии удастся втянуть естественно тяготеющую к указанному союзу Турцию, Египет окажется под двойным ударом — С запада и востока, и может быть потерян для Англии. Наконец, развитие Триполи отразится неблагоприятно на африканской торговле Англии. Таким образом, особенно желать присоединения Триполи к Италии у Англии не было оснований. Не исключается, конечно, возможность существования соглашения, о котором говорили некоторые газеты и которое ставит ценой Триполи замену турецкого протектората над Египтом — английским. Насколько это справедливо — покажет будущее. Ибо, как и Германия, Англия не сказала еще своего последнего слова.

Наиболее искренне и открыто поддерживает итальянское предприятие Франция. Ибо для нее оккупация Триполи Италией, во всех отношениях и при всякой обстановке, представляет крупные выгоды.

Решающую роль играет здесь, несомненно, вопрос «контроля над Средиземным морем» — вопрос для Франции тревожный. Ее африканские войска, абсолютно необходимые ей для войны на континенте, могут быть переброшены в Европу только при том условии, что Франция, так или иначе, будет командовать морем. Быть может, Франция столь же переоценивает морскую силу Италии, насколько Австрия, как мы видели, [27] ее преуменьшает. Во всяком случае, для успешного развития операций против Германии и Австрии, французы считают условием необходимым если не прямое отторжение Италии от Тройственного союза, то, по меньшей мере, ее нейтрализацию.