Малые войны

«Известие о предположенном в Салониках свидании министров-президентов четырех союзных государств, которые могли-бы вслед затем встретиться в С.-Петербурге, доставило Мне живейшее удовольствие, ибо намерение это указывает на желание балканских государств прийти к соглашению и закрепить союз, давший до сих пор самые блестящие плоды. С тяжелым чувством узнаю Я, что это решение еще не приведено в исполнение и что балканские государства, видимо, готовятся к братоубийственной войне, способной омрачить славу, которую они совместно стяжали. В эту столь ответственную минуту Мое право и Мой долг побуждают Меня обратиться с непосредственным призывом к вашему величеству. России предоставили оба народа, болгарский и сербский, в своем союзном договоре решение всякого спора, касающегося применения положения этого договора и относящихся к нему соглашений. Я прошу ваше величество остаться верным принятым на себя обязательствам и положиться на Россию для решения настоящего спора между Болгарией и Сербией. Рассматривая функции третейского судьи не как преимущество, но как тяжелую обязанность, от которой Я не признаю возможным уклониться, Я считаю долгом предупредить ваше величество, что война между союзниками не может оставить Меня равнодушным. Я признаю необходимым заявить, что государство, которое начало-бы войну, будет ответственным за это перед славянством, и что Я оставляю за Собою полную свободу определить, какое положение Россия заняла-бы по отношению к возможным последствием столь преступной борьбы".

Невозможно было предполагать, что балканские государства откажутся от установленного ими-же русского арбитража и предпочтут воевать под угрозой тройного внешнего вмешательства Австро-Венгрии, Румынии и Турции — и, однако, это именно и случилось.

Началась так-называемая «вторая» Балканская война, но эта братоубийственная бойня, эта кровавая вакханалия, недостойна называться «войной».

Великая идея «славянского союза» была потоплена в крови...

Недоразумения между союзниками начались чуть не с первых дней освободительной войны.

Болгары не выполнили в полной мере заключенного правительствами договора и не послали 100 тысяч на македонский театр.

Правда, впоследствии, через неделю по объявлении мобилизации, начальники штабов армии пришли к взаимному соглашению не посылать в помощь сербам болгарские войска. Но счастье, что сербская армия одержала блестящий успех под Кумановым и не нуждалась более в болгарской помощи.

Мало того, вторая сербская армия Стефановича была перевезена под Адрианополь перед началом чаталджинской операции. Туда-же повезли сербы свои осадные орудия, так как, не имея крупнокалиберных орудий, болгары Адрианополя могли и не взять.

Адрианополь пал. И первое, что неприятно всем бросилось в глаза,—между союзниками начался спор, кто взял Шукри-пашу и у кого турки больше наколотили убитыми и ранеными.

Армия Стефановича вернулась на родину, дышащая злобой и негодованием от генерала до последнего солдата за испытанное в течение четырех месяцев недоверие, презрительное отношение и неблагодарность.

Сербов третировали и, когда можно, вспоминали про Сливницу, где, как известно, болгары их разбили.

Слишком гордо держали себя на лондонской конференции члены болгарского правительства и в частности премьер Данев. Союзников, как-будто, не существовало,—была лишь одна «великая победоносная Болгария».

Когда-же началась торговля о Битоли, о том, куда хотят македонцы — к сербам или болгарам, обе стороны почуяли, что в воздухе пахнет кровью...

В Сербии это почувствовали все — и народ, и армия, готовая стать на страже интересов родины.

В Болгарии ни армия, ни народ, и особенно последний, войны, не хотели и в нее не верили.

Самое любопытное, что от союзнических чувств у обоих народов не осталось и следа.

Подозревая болгар в тайных симпатиях к Австрии, сербы открыто заявляли: «трудно еще сказать, кто из наших соседей будет опаснее и неприятнее —Австрия, Новая Албания или единокровные болгары».

Сосредоточение войск к своим и спорными границам началось тотчас-же, как только обострились отношения.

Для сербов ото сделать было просто: в силу их близости к угрожаемой границе. Болгарам пришлось вести войска от самой Чаталджи.

Во главе болгарской армии по-прежнему пост главнокомандующего занимал генерал Савов.

Сербы выставили к новой борьбе три армии и два отдельных отряда.

Черногорская дивизия вошла в составь 1 армии наследного королевича, а 1½ дивизии были оставлены в Скопле в качестве армейского резерва.

Тут-же находилась и главная квартира.

Закончив сосредоточение к средине июня, армии противников с 10—15 числа вошли в соприкосновение своими передовыми частями на всем громадном фронте.

И вот в то время, когда болгарское правительство оттягивало посылку делегатов в Петербург, а Высокий Арбитр предлагал демобилизацию, болгарский главнокомандующий 16 июня отдал приказ для перехода в наступление, как впоследствии уверял генерал Саввов,—по личному приказанию царя Фердинанда.