Малые возможности

Мне предстояло сказать им одну вещь, которая держалась сотрудниками фирмы в строгой тайне. Обстоятельства вынуждали меня быть честным. Но прежде следовало выяснить, сколько времени осталось у нас в запасе. Я нашел глазами часы на стене и убедился, что они показывают 1 час 14 минут. Это была, мягко говоря, туфта - на улице еще не начало темнеть.

Но что это значило? Выходит, снова нам отключили электричество и часы обнулились. А с ними - и вся аппаратура. Компьютеры надежны, когда рядом с ними надежные люди. А не такие, как Леха. Пупс давно и с радостью уволил бы его, но Леху спасало то, что он был классным специалистом по всей нашей технике, и заменял собой целую ремонтно-эксплуатационную бригаду.

- Слушайте меня, девочки-мальчики, - наконец решился сказать я. Сколько мы с вами гуляли по минитрону? Час не больше, так? Плюс час с небольшим мы провалялись под наркозом в боксах. Итого, скажем, два с половиной часа...

- Мы тоже умеем считать, - нетерпеливо заметил Максим. - Дальше что?

- А дальше то, что до темноты мы должны вернуться в исходное состояние. Любой ценой, ясно? На все у нас три-четыре часа. До утра здесь не появится ни один человек.

- Нас кто-то может поймать в темноте? - спросила Эльза.

- Нет, никто нас не поймает.

- Но тогда ведь мы можем переночевать и здесь. А завтра пусть нас вырастят обратно.

- Нельзя нам здесь ночевать!

- Да не тяни ты, говори! - воскликнул обозленный Максим.

- Через пять или шесть часов начнутся необратимые процессы в наших организмах. И когда нас увеличат, мы в лучшем случае останемся на всю жизнь тяжело больными людьми. Если, конечно, выживем.

- Мы навсегда останемся маленькими? - проговорила Эльза, которая, похоже, плохо следила за моими мыслями.

- Нет, не останемся. Дело в том, что принцип действия аппарата Меньшикова строится на отсечении молекулярной структуры и поглощении лишней влаги. Некоторые молекулы содержат всю информацию о развитии организма. С отсечением молекулярного вещества отсекается и информация. Организм развивается каждую минуту, и если он не получает этой информации, наступает сбой в развитии. Это допустимо в пределах восьми-десяти часов, но не более.

Рассказывая это, я с опаской поглядывал на Эльзу. Я боялся, что она вновь устроит концерт. Но она сидела тихо, обхватив колени побелевшими пальцами.

- Ну ты и наговорил, - сказал Максим. - А почему нас не предупредили про всю эту ерунду?

- А как ты думаешь? - ядовито ответил я. - Много у нас было бы клиентов, если бы мы всех предупреждали?

- Но вы не имеете права производить опасные для людей эксперименты! Это незаконно, - воскликнул он.

- Да не опасные они! - я тоже заорал, потому что мои нервы тоже не железные. - Все законно, есть лицензия министерства здравоохранения, если хочешь.

Я перевел дыхание и сказал спокойнее:

- Ну вот скажи, Макс, ты водку пьешь?

- Пью, - удивленно и настороженно ответил он.

- И что, жалуешься на здоровье?

- Да нет...

- А если будешь в день выпивать литр, два, ведро. Что тогда будет?

- При чем водка-то?

- Да это то же самое! Я пережил уже сотню трансформаций, и здоров, как лось. Вредна передозировка.

- Все равно вы должны были...

- Хватит! - крикнула Эльза и ударила кулачком по коленке. - Нашли время!

Максим обиженно взглянул на меня и замолчал.

- Алик, - продолжала девушка, - что же нам делать?

Я перевел дыхание. Наша судьба, кажется, и в самом деле зависела сейчас только от меня.

- Мы не сможем сами включить аппаратуру. Нужно будить Леху.

- Как?

Я встал, подошел к машине.

- Поехали.

По дороге я объяснил, что Леха спит на скамейке в 50 сантиметрах от пола. Достать его будет очень сложно, но нужно что-то придумать.

- А если стрелять? - предложил Максим.

- Не пойдет. Если даже он что-то почувствует, то вскочит, начнет прыгать по комнате, передавит нас. Но вряд ли наше оружие способно разбудить его. Нужно сделать все спокойно, а к моменту его пробуждения нам лучше уже быть в боксах.

- А тогда можно разжечь под ним костерчик. Пока он будет разгораться, мы вернемся на места.

- А когда он разгорится, Леха встанет и убежит, - продолжил я. - А наши обгоревшие скелетики выставят в музее пожарного дела.

Эльза молча наблюдала за нами сквозь полуприкрытые веки. Потом спросила:

- А от чего он вообще может проснуться?

- От хорошего пинка, - ответил я. - Но иногда и от громкого звука.

- Ясно...

Я удивлялся, как спокойно переносит наши неприятности эта капризная девчонка. Видимо, она еще не поняла, насколько все серьезно, А может, чрезвычайные обстоятельства пробудили в ней другого человека.

Стеклянная труба располагалась для нас очень удачно - выпускной клапан находился на уровне пола. Мы выбрались через него вместе с машиной и оказались на желтом линолеуме.

- Ну и грязища, - подивился Максим. - Здесь что, никогда не убирают?

- Убирают, - оскорбленно ответил я. - Но влажная уборка - это еще не стерилизация, пойми.

- Это и есть ваш Леха? - спросила Эльза, указывая на исполинский кроссовок, торчащий над краем скамейки.

- Он...

Девушка внимательно осмотрела заставленную приборами комнату.