Малый дом в Оллингтоне. Том 1

– Доктор Крофтс, из Гествика. Надеюсь, Адольф, вы его полюбите. Мы все его считаем настоящим образцом мужчины.

– В таком случае я буду ненавидеть его, буду очень ревнивым!

И молодая чета пошла по песчаной дорожке, продолжая обмениваться выражениями нежной любви, ворковать, как пара голубков. Они удалились, а Бернард остался с Белл у живой изгороди, отделяющей сад от соседнего поля.

– Белл, – сказал он, – они, кажется, очень счастливы, не правда ли?

– Им теперь и надо быть счастливыми. Милая Лили! Я надеюсь, он будет добр к ней. Знаете ли, Бернард, хоть он вам и друг, но я очень, очень беспокоюсь за нее. Надо быть чрезвычайно доверчивой, чтобы положиться на человека, которого мы не совсем еще знаем.

– Это правда, но они будут жить хорошо. Лили будет счастлива.

– А он?

– Полагаю, что и он будет счастлив. Сначала он чувствовал себя немного стесненным насчет денег, но это все устроится.

– А если не устроится, ведь одна мысль об этом будет для нее пыткой.

– Нет, они будут жить хорошо, Лили должна приготовиться к скромному образу жизни и не рассчитывать на деньги, вот и все.

– Лили и не думает о деньгах. Вовсе не думает. Но если Кросби покажет ей, что она сделала его бедным человеком, Лили будет несчастна. Скажите, Бернард, не расточителен ли он?

Но Бернард нетерпеливо ждал минуты, чтобы начать речь о другом предмете, и потому не высказал здравое мнение относительно помолвки Лили, чего, конечно, можно было бы ожидать от него, если бы он находился в другом расположении духа.

– Нет, не скажу, – отвечал Бернард. – Но Белл…

– Не знаю, мы не могли поступить иначе, а притом, кажется, поступили опрометчиво. Если он сделает ее несчастной, Бернард, я не прощу вам никогда.

Говоря это, Белл нежно положила руку на плечо Бернарда, а мягкий тон ее голоса компенсировал резкость высказывания.

– Вы не должны со мной ссориться, Белл, что бы там ни случилось. Я и себе не позволю ссориться с вами.

– Ведь я шучу, – сказала Белл.

– Вы и я никогда не должны ссориться, по крайней мере, я не думаю, чтобы это могло быть. Я мог бы еще поссориться с кем-нибудь другим, но не с вами.

В голосе Бернарда было что-то особенное, легко, инстинктивно предупреждавшее Белл о намерении кузена. Белл не могла сказать себе в ту же минуту, что он намерен предложить ей свою руку теперь же на этом самом месте, но она угадывала, что в намерении его заключалась более чем одна нежность обыкновенной братской любви.

– Надеюсь, что мы никогда не поссоримся, – сказала она.

Говоря это, Белл старалась привести в порядок свои мысли, в ее уме составлялись предположения, на какого рода любовь рассчитывал Бернард, и решение, какого рода любовью можно отвечать ему.

– Белл, – сказал Бернард, – вы и я всегда были друзьями.

– Да, Бернард, всегда.

– Почему бы нам ни сделаться более чем друзьями?

Отдавая дань справедливости капитану Дейлу, я должен сказать, что его голос при этом вопросе звучал совершенно естественно и что сам капитан не проявлял ни малейших признаков волнения. Он решился объясняться в любви, и объяснялся как нельзя спокойнее. Спросив, он ожидал ответа. В этом отношении он поступил несколько круто, потому что хотя вопрос и выражен был словами, в которых нельзя ошибиться, но все же он далеко не был выражен с той полнотой, которую молодая леди при подобных обстоятельствах имела полное право ожидать.

Кузены сели на траву подле живой изгороди, они были на таком близком расстоянии друг от друга, что Бернард протянул руку и хотел взять руку кузины. Но Белл сложила ладони одна в другую, и Бернард ограничился тем, что обнял ее за талию.

– Я не совсем понимаю вас, Бернард, – отвечала девушка после минутной паузы.

– Почему бы нам ни быть более чем кузенами? Почему бы нам ни быть мужем и женой?

Теперь уже Белл не могла сказать, что не совсем понимает. Если требовался вопрос более ясный, то Бернард Дейл высказал его как нельзя яснее. Почему бы нам ни быть мужем и женой? Мало найдется людей, у которых было бы достаточно смелости предложить подобное так решительно.

– Ах, Бернард! Вы изумили меня.

– Но, надеюсь, Белл, я не оскорбил вас. Я долго думал об этом, но знаю, что мое обращение с вами не могло обнаружить моих чувств. Не в моем характере постоянно улыбаться и говорить нежности, подобно Кросби. Несмотря на это я люблю вас искренно. Я искал себе жену и думал, что если вы примете мое предложение, то сделаете меня весьма счастливым.

Бернард ничего не сказал о своем дяде и восьмистах фунтах годового дохода, но приготовился сделать это, как только представится удобный случай. Он был того мнения, что восемьсот фунтов стерлингов и хорошее расположение богатого человека должны служить сильным побуждением к супружеству, побуждением даже к любви. Бернард нисколько не сомневался, что его кузина будет смотреть на этот предмет с той же точки зрения.

– Вы очень добры ко мне, больше чем добры. Я знаю это. Но Бернард! Я никак этого не ожидала.

– Дайте же мне ответ, Белл! Или, может быть, вам нужно время подумать, переговорить с матерью. В таком случае вы дадите мне ответ завтра.