Читаем Малый народ и революция (Сборник статей об истоках французской революции) полностью

В наше время новый инструмент мало-помалу совершенствуется — и решение вырисовывается. Прекрасные работы по постоянным обществам выявили кое-какие законы, открыли новый путь. Начали составлять методическую карту той страны, которую узнал бы г-н Дюркгейм и по поводу которой г-н Олар, никогда не ступавший на ее землю, упрекал Тэна (открывшего ее) в слепых блужданиях: с тем же успехом можно было бы упрекать Христофора Колумба за то, что он отважился переплыть Атлантический океан на каравелле, вместо того чтобы воспользоваться услугами Ллойда в Гамбурге. Напротив, мы должны похвалить его за отвагу, принесшую удачу, и даже за ошибки и промахи этого открытия: неважно, что Тэн, ступив на эту неизвестную землю, решил, что все еще имеет дело с обычной историей, со случаями индивидуальной психологии, — что он принял Антильские острова за Индию. Без него, без этого путешествия первооткрывателя и без несколько прямолинейного анализа, проведенного им в «Происхождении современной Франции» мы бы даже и не подозревали о существовании Малого Града. Мы бы до сих пор оперировали терминами вроде «благородных иллюзий» 1789 г., «крайностей» 1793 г., оставались бы на уровне этой несерьезной, умеренной, рассудительной, либеральной исторической литературы, которая в течение ста лет понемногу подправляет, приукрашивает, приглушает страшное воспоминание и затягивает Революцию, как мох развалины.

Задача новой школы будет в том, чтобы возобновить методическое изучение этого социального феномена, который был представлен истории гением

180

Тэна. У нее есть свои, в пределах досягаемости, материалы — в течение 10 лет классифицированные умелой и терпеливой работой наших архивистов, которыми пользовались уже три поколения историков-эмпириков; у нее есть конкретная тема — странное явление, завесу которого Тэн приподнял, не показав его смысла; у нее есть свой инструмент — метод, например, Брайса или Острогорского. Она сможет доказать, что у нее есть свои собственные направление и область исследований, благодаря критике, основные черты которой наметил г-н Бугру и попытался применить г-н Дюркгейм в плане социальных исследований. Ее делом будет, с одной стороны, естественная история обществ мысли, их законов, основных и постоянных стремлений, а с другой — подробное рассмотрение неизбежных конфликтов между этими обществами и нормальным обществом, между Малым Государством и большим.

Ей к тому же придется давать сражения, выдерживать борьбу — борьбу, начатую прямо на наших глазах г-ном Оларом, борьбу, первые удары которой пришлось принять на себя трудам и памяти Тэна; мы уже говорили почему: Малый Град, целиком отделанный с фасада и с фасада же открытый для общественного мнения, обязательно хранит в тайне свою истинную работу, механизм действия «машины», как говорят профессиональные политики в Америке, и не дает себя так просто исследовать с тыла. Ему не так страшны удары врага, как взгляды непосвященного, и он не разрешает ни увидеть ничего, кроме того, что сам показывает, ни узнать ничего, кроме того, что предает гласности. Но, начиная с Тэна, любопытство историков и даже широкой публики не дремлет; как прожекторы броненосца,

181

наведенные на миноносец, оно направлено на якобинство, на мирок обществ. Его еще не понимают, но видят и наблюдают; и никакие маневры, уловки и доводы этого мирка — тезис обстоятельств, аргумент общественного спасения и т. п. — не обманут эту критику и не заставят отклонить в сторону луч прожектора.

Действительно, как видно, нападки г-на Олара внушены ему каким-то инстинктом общественного самосохранения, — и поэтому на этом новом участке сражения не будет недостатка ни в солдатах, ни в критике принципиальных противников.

И теперь, когда мы знаем объект, способы и результаты этой атаки, мы попытаемся получше понять ее основания, разглядеть то, что она защищает. Тем более что представление об этом мы можем составить все по той же книге г-на Олара «Политическая история французской революции»: мы найдем в ней действительно если не шедевр, то по меньшей мере полноправный и очень удовлетворительный образец такого метода и такого духа, о которых обычно судят слишком обобщенно.

7. История республиканской защиты

Тэн, как мы говорили, поставил революционную проблему, но не решил ее. Как раз один вариант решения преподносит нам г-н Олар в своей «Политической истории…»; и здесь снова выбор источников ставит нас на путь заключений.

Этот выбор, весьма ограниченный, является почти противоположным выбору Тэна. Г-н Олар в

182

принципе отвергает мемуары[112], в сущности, он отвергает и переписку. Мне не известно, чтобы он использовал для периода Конституанты[113] ни ту переписку, какую смотрел Тэн в архивах (Н, F7, КК I105, ВIII), ни ту, которой Тэн не видел (Ва, FIC III), ни ту, которая была опубликована с тех пор (письма члена Учредительного собрания Тибодо, депутатов от Страсбурга, от Кот-дю-Нор, например). Я говорю лишь, чтобы напомнить его работу в архивах: 29 справок, из которых три — из провинции.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

Культурология / История / Химия / Образование и наука
Работа актера над собой. Часть II
Работа актера над собой. Часть II

Перед вами одно из самых знаменитых и востребованных произведений великого русского режиссера, знаменитого актера, педагога и театрального деятеля К.С.Станиславского «Работа актера над собой. Дневник ученика». Этот труд на протяжении многих десятилетий является настольной книгой любого актера и режиссера. Его по праву называют одним из самых знаменитых «учебников» по актерскому мастерству. В этой книге последовательно изложено содержание системы К.С.Станиславского, которая и сегодня лежит в основе практического обучения актеров и режиссеров на профилирующем курсе, так и называемом «мастерство актера» или «мастерство режиссера». Упражнения и этюды из этой книги используются при обучении на актерских и режиссерских курсах. «Работа актера над собой» — это, в первую очередь, труд о мастерстве актера. Говоря современным языком, эта книга — классический актерский тренинг, дающий знания, без которых думающий о своем искусстве, актер не может считать себя настоящим актером. В этой книге представлена первая часть произведения.

Константин Сергеевич Станиславский

Публицистика / Культурология / Театр / Образование и наука / Документальное
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

История / Литературоведение / Образование и наука / Культурология