Малыш для биг-босса

Не может человек постоянно жить в страхе и ожидании чего-то страшного… Наверное. Поэтому, когда приходит этот самый ужасный момент, я перестаю бояться…

Странно, но, кажется, я даже засыпаю, потому что, распахнув глаза, обнаруживаю, что машина останавливается у знакомого особняка.

В наступающих сумерках имение Баграта выглядит пугающе огромным. Массивным. Темным. Опускаю взгляд на своего малыша, который продолжает мирно посапывать на моих руках.

В растерянности смотрю в сторону особняка. Не особо понимаю, как выбраться из автомобиля с Игнатом на руках.

– Не буди его, – раздается приглушенный голос Умарова, поднимаю голову и смотрю на мужчину. Во тьме салона его глаза мерцают, переливаются, в то время как лицо скрыто тенями.

– Дай помогу, отнесу малыша в дом, – продолжает говорить мягко, голос тихий, будто он действительно не хочет потревожить сон сына, но я, встрепенувшись, прижимаю спящего Брошку к груди и мотаю головой, боюсь отдавать его, не могу отпустить ни на мгновение, тем более отдать в руки Баграту.

Леденею вся, а в мозгу барабанит одна-единственная мысль – не отдам!

Видимо, читает все эмоции на моем лице, потому что отчетливо вижу, как поднимает руку, и словно дает отмашку, чуть позднее до меня доходит, что он нажимает на кнопку и торопливый водитель выходит и открывает дверь с моей стороны.

Не решаюсь выйти, смотрю на Баграта. Сейчас свет фонарей проскальзывает внутрь салона и я понимаю, что Биг Босс далеко не так спокоен, как кажется. Моргает и веки не распахивает, берет паузу, а когда смотрит на меня, у меня по спине разливаются мурашки и почему-то в горле сохнет от приказного тона Баграта:

– Иди. Тебе помогут.

И короткий взгляд в сторону молчаливого охранника, который поднимает руки ладонями вверх не для того, чтобы забрать ребенка, а для того, чтобы я оперлась, что я и делаю, выкарабкиваюсь из машины, за мной следом выходит Баграт.

Он оказывается впереди и идет широким, размашистым шагом, явно демонстрируя, что я сама отказалась от его помощи. Не отдала сына. Мне остается просто молча ступать за ним.

Дверь распахивается, но мужчина не уходит, он останавливается в ожидании. Чертов джентльмен, дает мне пройти вперед и только после этого проходит сам.

В зале нас ожидает женщина. Ее не видела прежде. В темном платье, седые волосы собраны в пучок и лицо какое-то умиротворенное, располагающее.

При виде меня с сыном она улыбается тепло и приветливо. В уголках глаз расцветают мелкие морщинки.

– Здравствуйте, – выдает тихо, чтобы не потревожить сон малыша.

Просто киваю. Не представляю, кто эта женщина, но отрицательной энергетики не чувствую. Наоборот, женщина располагает к себе даже в такой напряженной ситуации.

– Надежда, это Валентина Григорьевна, – раздается спокойный голос Умарова, – хорошая знакомая моей семьи.

Немного поворачиваю голову, чтобы иметь возможность смотреть на Баграта. Он опять холоден и отстранен.

– Я попросил Валентину Григорьевну помочь присматривать за Игнатом.

Прикусываю губу. Так и хочется сказать, что я сама в состоянии ухаживать за своим сыном и не нуждаюсь в помощи посторонней тетки, но неприятный момент разбавляет доброжелательный голос женщины.

– Я уверена, что Надежда прекрасно сама справится с этим, я лишь немного помогу по мере того, насколько понадоблюсь.

Валентина Григорьевна сглаживает опасный момент, а я решаю, что не стоит устраивать разборки с Багратом с малышом на руках. Покой моего мальчика превыше всего, поэтому спрашиваю:

– Куда мне отнести сына?

– В детскую, – спокойно отвечает Баграт, а я, на мгновение запнувшись, смотрю на мужчину.

Насколько мне известно, еще несколько дней назад в этом доме не было ни одной детской комнаты.

И опять на помощь приходит, судя по всему, няня:

– Если позволите, я провожу вас.

Киваю женщине и готовлюсь идти за ней, но в спину мне летит следующее:

– Сейчас ты отнесешь Игната в комнату, уложишь, а затем ты придешь в мою спальню.

Не нахожусь, что ответить. Шок испытываю от подобного заявления и бросаю взгляд на своего малыша, прикусываю губы и едва слышно отвечаю:

– Я не оставлю Игната одного в чужом доме. Он может проснуться, не найти меня и испугаться. Будет плакать… не оставлю сына…

– Валентина Григорьевна присмотрит, – отвечает так, словно плитой припечатывает.

Застываю на месте, бросает то в жар, то в холод, и опять добродушная женщина сбавляет градус моего напряжения:

– Не беспокойтесь, я не отойду от Игната, а если малыш проснется, сразу же позову вас…

Смотрю в глаза женщины и почему-то испытываю благодарность за ее участие, отвечаю на ее улыбку кивком и иду за ней, но последнее слово остается за Багратом, чей приказ летит мне в спину:

– У тебя десять минут, Надя.

Разворачиваюсь и иду за Валентиной Григорьевной, которая ведет меня в сторону детской, женщина предупредительно открывает дверь и придерживает, чтобы я могла войти.

В комнате зажжен светильник, золотистый приглушенный свет, который падает на кроватку в виде машинки, также замечаю множество игрушек и игровых зон. Не комната, а сказка, мечта любого ребенка, да и мамочки.