Малыш для биг-босса

– Что ты сказал?! – выдает едва слышно.

– То, что слышал, – вворачиваю его же фразу, – я развелся с Лолой и у меня на то были причины. Уж не знаю, что тебе напела эта змея на пару со своим папашей, но Надежда в моей жизни появилась после того, как моя женушка изменила мне и я решил вычеркнуть ее из своей жизни…

Бью правдой наотмашь, я зол и не фильтрую речь, отец же вскакивает с кресла и хватается за сердце, понимаю, что именно творю, когда Фухра Умаров начинает заваливаться.

Марат ближе и реагирует быстрее, подлетает, ловит отца за спину и не дает упасть, принимая его немалый вес на себя, усаживает в кресло, я же быстро поднимаю трубку телефона со стола и жму по кнопе экстренной связи, звоню личному врачу отца, который живет в поместье.

Брат помогает отцу, срывает петли с рубашки, чтобы воздух поступал, придерживает его, а я стою, сжав кулаки. Отец даже сейчас не моргая смотрит мне в глаза.

А я не знаю, что испытываю.

С этим всем нужно переспать, чтобы понять, попытаться хотя бы…

О прощении я пока даже не думаю…

Дверь распахивается и в помещение влетает Карим, верный друг отца.

– Что здесь произошло?! – спрашивает, приступая к осмотру врач.

– Думаю, сердце, – отвечаю ровно и встречаю колючий взгляд Марата.

Брат молчит, пока врач проводит все манипуляции, дает отцу лекарство, измеряет давление.

– Прихватило просто, – наконец выдает отец.

– Нужен покой, перегрузки в твоем возрасте противопоказаны!

Карим выглядит встревоженным, оборачивается ко мне и бросает тяжелый взгляд. Даже по атмосфере кабинета понимая, что здесь только что бомба взорвалась хоть и метафорическая.

– Все уже прошло. Отпустило, говорю, уходи, Карим, мне нужно поговорить с сыновьями…

– Не сейчас, – отрубает врач и выговаривает строго: – Постельный режим, никаких дел, Фухра и разговоров тоже!

Это уже адресовано мне, а я лишь сжимаю зубы. Мне как раз о многом поговорить нужно, а главное услышать…

– Я хочу поговорить с сыном, – с нажимом выговаривает отец и Карим закатывает в недовольстве глаза.

Любого другого подобный жест вогнал бы в могилу, но эти двое знакомы вечность, так что лечащему врачу отца позволено куда больше.

– Я должен… – продолжает отец, но Карим его уже не слушает, достает шприц и колет отцу лекарство, которое погружает его в сон.

– Так надо, – тихо проговаривает врач, стоически выдерживая взгляд отца, не сулящий ему ничего хорошего.

Отца уносят его люди, я же отхожу к окну и смотрю на улицу, на великолепный сад, за которым тщательно следит садовник.

– Помнишь, как в детстве бегали и забирались на вон то дерево, – слышу голос Марата, который становится рядом.

– Частенько нам доставалось за это, – отвечаю не громко, все еще погруженный в свои мысли.

– Жизнь идет своим чередом, Баграт, своим чередом…

Задумчиво произносит брат и я поворачиваюсь, чтобы столкнуться с цепким пронзительным взглядом сапфировых глаз.

Марат смотрит как-то иначе и на дне зрачков словно искры вспыхивают, когда он произносит едва слышно:

– Я счастлив за тебя, брат, ребенок – это высшая благодать, не всем дана подобная радость…

Отголоски боли в его голосе напрягают, заставляют вспомнить причину…

– И… я надеюсь, брат, что однажды ты познакомишь меня с племянником…

Эти слова вызывают тепло у меня в груди.

Знаю, что Марат несет свое бремя… боль…

Не даром в нашей семье давно ждали наследника…

– Обязательно, брат, познакомлю, – отвечаю положив ладонь на широкое плечо Рата, чуть сжав в знак поддержки, – как и со своей будущей женой…

Какая-то горечь проскальзывает в глазах Рата, словно мои слова солью падают на открытую рану…

Это выражение длиться секунду, затем брат кивает, слегка улыбнувшись.

– Я рад за тебя, Баграт, – так же кладет руку на мое плечо, а затем поворачивается и уходит.

А я смотрю на его бритый затылок, на широкую спину и исполинский рост и понимаю, что брат так и не сказал про свои проблемы, не рассказал почему решил вернуться и что же у него случилось такого, что заставило Марата испытывать боль при одном упоминании моей истории.

Хмурюсь. Задумываюсь. А ведь мне знаком этот взгляд…

Знакома боль, которую вижу на дне глаз, когда Надю потерял так же смотрел…

Дверь хлопает, отсекая меня от Марата и я улыбаюсь, потому что для Рата Умарова не существует нерешаемых вопросов…

Так и стою у окна в задумчивости, время нужно, чтобы понять, что и как происходило в моей жизни.

Отец…

Человек, который всегда был примером. Столпом, на которого мы равнялись.

Имя Фахры Умарова значит очень многое как в мире, так и для его сыновей. Я знаю, кто и что сделал, я выяснил всех причастных, но надеялся, что в случае с отцом – ошибся.

В душе надеялся, а вот разумом все понимал. Комбинация раскрыта. И сейчас, когда мои догадки подтверждаются, когда мир, который считался нерушимым, идет под откос, я предпочитаю одиноко смотреть в окно.

Видеть сгущающиеся сумерки и решать…

Решать не то, как и что я буду делать с каждым, кто причастен к каждой слезинке моей женщины, нет, реализация возмездия ждет только моей отмашки…

Мне предстоит понять себя, свою жизнь и то, как ни в чем не повинная Надя стала игрушкой в руках ушлых тварей.