Малыш для биг-босса

– Сын, я хотел, чтобы ты обратился ко мне, одно твое слово и… я бы никогда… я…

Поднимаю руку.

– Не оправдывайся. Не нужно. Раз я сейчас разговариваю с тобой, отец, раз в силах смотреть тебе в лицо, я понимаю, что тебя, как и меня, развели, словно последнего лоха…

– Значит, девочка была уже беременная? – спрашивает и по лицу судорога идет, больно ему осознавать, что натворил…

– Была. Меня ждала, чтобы обрадовать, а в квартиру заявилась подлая тварь, напугала Надю до полусмерти… И вот я сейчас думаю, что если бы с перепугу аборт сделала бы…

Замолкаю. Нет смысла говорить о том, что бы я сотворить мог…

Отец также прикрывает глаза.

Столько лет мы ждали наследника. Но у сыновей Умарова оказались проблемы. У меня свои. У Марата… свои…

В нашей семье уже очень давно жаждали увидеть наследника…

Отец все ждал… ждал… на этом и сыграла Лола… на его слабости…

– Как ты нашел эту девушку? Как узнал, что сын родился?

Цокаю языком. Опять переживаю тот день и секунду, как Надежду утырок на кон поставил и я ее перекупил…

Тогда убеждал себя, что не спасал ее, нет. Перекупил, чтобы мстить, чтобы превратить ее жизнь в ад и наказывать за то, что предала…

За то, что мучила, за то, что засела занозой в сердце и не отпускала…

Даже ненавидя, я любил ее до умопомрачения, просто эта любовь трансформировалась, исказилась, как в кривом зеркале, а когда увидел ее с докладом…

Пока смотрел, слушал…

У меня в груди все переворачивалось… Как выдержал, не знаю… Хотелось выгнать всех и схватить свою добычу, чтобы рвать на части, чтобы запах ее ощущать, вкус на языке…

Повернуло меня на ней… Так тогда думал… а сейчас… сейчас, когда все точки расставлены и вскрыты, понимаю, что не прекращал любить ее, разум уверовал в ее вину, а душа и сердце держались за нее… за образ девочки, которая пробила броню, пробилась в самое нутро и стала частью меня…

– Ты не отвечаешь, сын…

– Долго рассказывать придется, но если коротко, то Лола подговорила одного непутевого человека, картежника, чтобы подкатил к Наде, опорочил ее в моих глазах, переспал, знала, что делает. Знала, что не прощу измены, но ее план не удался. Пацан оказался знаком с Надей, она ему все рассказала, а он решил воспользоваться ситуацией, использовать ее как ширму, рэкетиров на жену спускать, чтобы она платила по долгам, ну и приберег козырь в рукаве, все же он знал, что ребенок, которого носит Надежда, сын не последнего человека в стране… Думаю, что однажды получил бы от него письмо с требованием о кругленькой сумме в обмен на правду о моем сыне…

Отец продолжает молчать. Я же встаю и прохожусь из угла в угол. Привык я к интригам и подставам в бизнесе, а вот от женщины такая тасовка по-настоящему невероятная, особенно учитывая тот факт, что пожалел расчетливую тварь в свое время, не прибил.

А вот сейчас сожалею. Должен был гадюке башку отсечь, тогда бы не было всего того, что случилось…

Ядовитые мысли. Отравляющие. Но уж как случилось, так случилось…

– Что ты будешь делать, сын? – задает вопрос отец.

Пожимаю плечами и отвечаю не задумываясь:

– Мстить. Каждый причастный понесет наказание.

Смотрю на часы. Мои люди прямо сейчас уже ведут очень интересные операции. Пока я говорю, все счета отца Лолы вскрываются, и так, как Рашид вел дела не слишком чистоплотно, то к нему уже стучат правоохранительные органы.

Я плачу Лоле и ее отцу их же монетой. Три года назад против меня дело было сфабриковано.

Меня чуть не подвели под монастырь, мне же фабриковать ничего не нужно.

Рашид сядет в тюрьму за ложь и махинации, он лишится имени и состояния, его же драгоценная дочка потеряет все.

Смерть – слишком легко. Лола почувствует все, через что заставила пройти Надю, когда отняла у нее все.

Ну что же…

Долг платежом красен…

Дочь богатого отца, привыкшая жить в роскоши, познает всю прелесть нужды.

Повисает пауза. Длинная. И лишь спустя минуту отец осмеливается задать вопрос:

– Простишь ли ты меня, Баграт, позволишь увидеться с внуком, или тоже накажешь? Отомстишь, лишая самого дорогого счастья, того, чего ждал столько лет?

Поворачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом. Именно сейчас в эту самую секунду отец больше не кажется несокрушимым Фахрой Умаровым, он словно стареет на глазах в ожидании моего приговора…

– Я виновен, сын. Виновен в том, что попытался вершить твою судьбу, я не должен был… стоило услышать тебя, да и вообще изначально не женить на нелюбимой… Слишком много на себя брал, думал, что знаю, как правильно, по традициям, а сам… сам…

Замолкает и сжимает твердые губы. Отец далеко не слабый человек. Его львом называют. Но сила в том, когда способен признать свою неправоту и смиренно принимать наказание.

По глазам читаю, что решения моего ждет, приговора, который оспаривать не посмеет…

Потому что знает, что виновен, что отлучи я его от своей семьи – буду прав…

Молчание затягивается. И отец проговаривает мысли вслух: