Малыш для биг-босса

Но все же, стоит подумать о людях, которые приютили меня, которые заменили настоящих дедушку и бабушку моему сынишке, как сердце болезненно сдавливает…

– Ма! Гулять хотю!

Киваю и прекращаю думать. Занимаюсь весь день сыном. Забываю даже про тест, который все так же лежит в заднем кармане брюк.

В какой-то момент меня ведет, и я слышу предупредительный голос Валентины Григорьевны.

– Наденька, отдохните, а я Игнатушку уложу.

Хочу возразить, но на меня накатывает слабость. И я просто благодарно киваю. Женщина уводит сына, а я сажусь в кресло в гостиной и прикрываю глаза. Меня тоже нестерпимо клонит в сон.

Кажется, что сейчас просто прикрою глаза на секундочку, но уплываю в сон, звук паркующегося автомобиля я слышу сквозь дрему, глаза не открываются, но просыпаюсь я от другого.

От дыхания жаркого, отдающего холодной свежестью на губах. Поцелуй. Сначала легкий, как дуновение ветерка, как крылышки бабочки, которая порхает по моим устам, но спустя миг уже более явный, глубокий. Огненный…

Меня берут в плен. Губами. Руками. Оплетают. Прижимают к широкой мощной груди.

Его запах…

Боже, меня уносит от одного запаха моего мужчины, от терпкого аромата его парфюма…

– Надежда моя, – выдыхает надрывно, безумно, опаляет поцелуями…

– Баграт, – выдохом, и мои руки запутываются в его прядях, притягивают.

Становится жарко. Просто безумно жарко. Одежда сразу же кажется лишней…

– Скучала, маленькая? – спрашивает вперемешку с поцелуями, а у меня слезы на глазах набухают, потому что кажется, что я переношусь на три года назад…

В тот день, когда жизнь моя сломалась на две части. На те самые «до» и «после», мой мужчина мог так же меня разбудить и не было бы того ужаса, через который проходил каждый из нас…

– Надя… ты плачешь, маленькая? – задает вопрос и слезы мои сцеловывает.

Язык его на щеках чувствую. Порочно-нежный. Оттягивает меня от себя и заглядывает в мои глаза.

– Что случилось?

Хмурится соболиные брови. Мой жестокий и такой красивый мужчина, а у меня сердце кровью обливается, глядя на него, от чувств, от того, насколько сильно я люблю Баграта…

– Так должно было быть в тот день… В тот день три года назад…

Выговариваю всхлипами, и мой мужчина притягивает меня к себе сильнее, сжимает до хруста костей, прибивает к себе, а я дыхание его слышу. Рваное. Тяжелое. Когда выговаривает в мою макушку:

– Все наказаны. Все, кто был причастен. Моя бывшая. Твой бывший…

Вскидываю тревожный взгляд на Умарова.

– Виталя подписал все бумаги, и я отпустил его с миром.

Киваю с облегчением, понимаю, что решил вопрос. Как всегда. Этот мужчина умеет брать на себя ответственность и выполнять обещанное.

А мы с сыном принадлежим ему. Баграту Умарову. Он свое имя у меня в подкорке высек. С самого первого вдоха, с первого взгляда.

Стал моим тогда еще три года назад, а я принадлежу ему без остатка…

– Почему так смотришь, Наденька?

Ловит мое лицо руками, всматривается, чувствует меня, как всегда умел только он…

И я выдыхаю едва слышно:

– Я беременна, Баграт, беременна…

Застывает на мгновение. Вглядывается в мое лицо, а я улыбаюсь ошарашенно.

– Та ночь на капоте машины оставила нам с тобой подарок…

Молниеносное движение, быстрое и Баграт прижимает меня к себе столь сильно, что кости трещат. Не дает опомниться, набрасывается на мои мокрые губы, и я понимаю, что плачу, а он соль слизывает, губы мои кусает и языком ласкает.

Прикосновение моего мужчины обжигает. Сразу же реагирую на него, на руки, которые прижимают меня к литому телу, трогают, ласкают угорело, как в горячке…

– Надя моя… – выдохом и я позволяю ему срывать с меня одежду, понимаю, что ему это нужно, Баграту жизненно важно прикоснуться ко мне, почувствовать, как и мне хочется его ощутить глубоко в себе, чтобы понять, что не сон, что ад, который был в прошлом, закончился, что время, которое провела вдали от него, становится лишь воспоминанием. Глухим. Тяжелым, но все же прошлым, а сейчас есть мы. Есть я и он. Мужчина и женщина.

Которые истосковались друг по другу. Которые любили, несмотря ни на что… и даже грубость моего Баграта я воспринимаю с острой, чувственной сладостью.

Срывает с меня белье, ласкает одержимо и вдруг словно в себя приходит, смотрит в мои глаза, слегка отстранив меня второй рукой.

– Надя… прости… совсем с катушек слетел…

Чувствую, что хочет, все тело у него горит, мышцы натянуты жгутами, но он нежно майку мне поднимает и ладонь на живот кладет. Глаза прикрывает…

Дышит тяжело, а на губах улыбка цветет…

А я на него смотрю, рассматриваю, восторгаюсь. Этой смуглой кожей, золотистой просто, чувственный очерченный рот рассматриваю.

– Я с ума сошел, тебе же нельзя… наверное…

Распахивает глаза, и я там уязвимость вижу. Впервые этот сильный мужчина слабость проявляет, а у меня на сердце щемит от чувств переполняющих и таких глубоких, а еще тело у меня ноет и изнемогает, хочет, жаждет того, что только он дать может.

Понимаю, что впервые Баграт отступает, не хочет терзать меня, пытается остудить свой огненный пыл, и я улыбаюсь.

Хватаюсь за ремень его брюк, не понимает меня, а я с вызовом смотрю в его глаза графитовые с дымкой чувственной.