Малыш для биг-босса

Я еще не знаю, что пройдет немного времени и обнищавшая Лола погибнет от руки своего же любовника, которого она застанет за кражей семейных драгоценностей…

Вот такая вот продажная любовь…

Если человек жаден душой, оставь ему ценность и наблюдай, как одна крыса уничтожит вторую, чтобы украсть то, что не принадлежит ей…

Месть действительно то блюдо, которое подают в холодном виде…

И я свою разыграл как по нотам…

Но это все вторично… Не имеет больше смысла… Потому что я обрел свою главную ценность – свою семью.

Женщину, которую любил всегда, и сына, который стал смыслом моей жизни…

И все это благодаря моей Надежде…

Ведь эта женщина действительно стала моей надеждой на жизнь, моим шансом на счастье…

– Я иду к тебе, Надежда моя…

Выдыхаю едва слышно и улыбаюсь, когда понимаю, что возвращаюсь домой…

Туда, где меня ждет моя женщина… Дом именно там, где она…. и я дико, безумно истосковался… хочу ее невыносимо, дико, безумно…

Чтобы любить и вымаливать прощение за каждую секунду, за каждое мгновение, что не был рядом с ней, рядом с ними…

Она мое истинное счастье, она та, что подарила мне сына, а еще… еще я очень хочу, чтобы у нас появилась и дочка с ее глазами, с ее сердцем…

Киваю своим мыслям и достаю телефон, нажимаю на контакт.

– Готовьте самолет, я возвращаюсь домой…

Отключаю вызов и улыбаюсь…

Да, черт его дери, я лечу к тебе, моя Надя… Надежда моя…

Глава 30

Надежда

Две полоски.

Тест положительный!

Я беременна…

Опять…

Поднимаю голову и смотрю в зеркало на свое отражение. На глаза, которые горят каким-то горячечным блеском…

Прикусываю губы. Страх нападает на меня как-то неожиданно. Опять ситуация повторяется…

Как тогда…

Баграт уехал, а меня начал мучить токсикоз. Сначала неожиданно просто реакция на запах. Показалось, что от кашки Игната, которой я его кормила, пошел неприятный запах, меня чуть на месте не вывернуло.

Вылетаю из кухни под удивленным взглядом няни, с трудом добегаю до туалета и опорожняю содержимое желудка, быстро споласкиваю рот и бегу обратно.

– Валентина Григорьевна! От каши запах! Не давайте Игнату!

Выдыхаю напряженно, залетая обратно на кухню, и ловлю удивленный взгляд женщины, Игнатушка же открывает ротик и говорит заученно, как наша бабушка:

– Ам!

– Вам показалось, Надя, попробуйте, все в полном порядке с кашей, – отвечает наша няня и в удивлении смотрит на меня, а я к кастрюле подхожу и, наверное, зеленею, потому что запах не ушел, но уже спустя мгновение, когда делаю еще один вдох, чувствую, что показалось…

Возвращаюсь к столу. Няня докармливает сынишку. Хорошая женщина, за эти несколько дней нашла общий язык с сыном.

Устало присаживаюсь, и Валентина Григорьевна осторожно смотрит на меня, улыбается как-то многозначительно.

– Наденька, знаете, я когда дочкой беременна была, у меня такой же токсикоз был. С сыном было легче переносить запахи, а вот с дочкой… ой… те девять месяцев вспоминаю сейчас с улыбкой, но тогда меня и от воды мутило…

Поднимаю удивленный взгляд на женщину. Встречаюсь с мягкими добродушными глазами и мне почему-то дурно становится…

– Нет… нет…

Мотаю головой. В то время как внутренний голос кричит, что вообще-то после такого количества секса без перерыва, когда твой мужчина метит тебя всю и кончает в тебя, бывают последствия…

Валентина Григорьевна не настаивает на своей догадке, кивает и забирает Брошку во двор – погулять…

Я же остаюсь сидеть наедине со своими мыслями.

Столько лет я ненавидела Умарова. Боялась признаться самой себе, что, несмотря ни на что, продолжаю любить монстра…

Выдуманного. Теперь знаю, но все же…

Рвотный позыв повторился и на следующее утро, затем опять…

И вот я сжимаю в руках тест и боюсь…

Неправильный страх. Глубинный… он живет во мне, как, впрочем, и радость, которая зарождается…

Робкая. Боязливая… Но все же…

– Мама! Мама! – кричит из спальни Игнат. – Я плоснулся!

– Я сейчас, мой хороший!

Прячу тест в заднем кармане, споласкиваю руки и выхожу к сыну, улыбаюсь сонной мордашке моего малыша, который трет глазки и улыбается.

Мое счастье. Мой сынок…

Подхожу к нему, обнимаю и улыбаюсь в макушку.

– Ма…

Наконец, проговаривает после паузы, когда я затискиваю его и по комнате разносится его звонкий смех…

– Что, Брошка моя? – заглядываю в глаза сыну, который выражением сейчас нестерпимо похож на отца.

– Я хотю бабу и деду… – выдает тихо.

– И я… – отвечаю тихо, осторожно смотрю на сына, прикусываю губы, мне нужно ему о многом рассказать, но я хочу, чтобы мы сделали это с Багратом. Я задолжала ему разговор с сыном.

– Тебе здесь не нравится? – спрашиваю, приглаживая темные шелковые волосики. – Домой хочешь?

Улыбается мой малыш, смотрит на меня так пронзительно, совсем по-взрослому, и отвечает серьезно.

– Неа… Нлавится… Ты улыбаешься… и мне нлавится…

Прикусываю губу. Устами младенца, как говорится…

Здесь. В доме Умарова я действительно чувствую себя защищенной. Улыбаюсь. Смеюсь искренне. Беззаботно. Не думаю о долгах, о том, что какие-то уроды завалятся в мой дом и будут требовать долги.

Знаю, что Баграт решил с этим все вопросы и родным Виталика также никто докучать не будет…