Малыш от мажора

Никита пожимает плечами, мол, говори, что хочешь, мне плевать. Меня это злит. Да что там, просто выводит из себя.

Мне сложно устоять на одном месте и снова хочется двигаться. Но я сдерживаю себя.

— Ты что же, думаешь, это я стала инициатором того, что мы с Германом отправились во «Фламинго»? В надежде, что столкнемся там с тобой и я продемонстрирую, что у меня кто-то есть?

— А это так?

— Что? Нет, конечно!

Отбегаю к окну, а когда разворачиваюсь, вижу, что Никита поднялся из-за стола и теперь приближается ко мне.

— Не подходи, — произношу поспешно и сглатываю. А тело дрожит, словно осиновый лист.

— Сонь, не истери.

— Не буду, если подпишешь заявление. А еще лучше, отмени отработку. Просто выдайте мне трудовую и расстанемся в нормальных отношениях.

Он все подходит и подходит, а у меня от недостатка кислорода спирает легкие. Потому что я едва дышу.

— Сонь, мне плохо без тебя.

— Никита, не надо…

Последний шаг, и он оказывается рядом со мной. Прижимается щекой к моей щеке, чувствительно покалывая кожу щетиной. Глубоко втягивает воздух, зарываясь носом в мои волосы.

В меня ударяет сразу столько всего. Жар, трепет, волнение, точно у нас первое свидание, и желание. Жгучее дикое желание, от которого темнеет в глазах, улетучиваются все мысли, а мое тело подается к нему.

— Сонь.

Чувствует. Он чувствует это, быстро переносит меня от окна к стене и вжимает в нее так, что я ощущаю каждый миллиметр его тела, его дрожь и его желание.

— Соня, — шепчет прерывисто.

— Никита, нет.

Его губы скользят по моему лицу.

Лоб, скулы, подбородок, шея. Легкие и невесомые прикосновения к уголкам моих губ.

Мой рот непроизвольно приоткрывается, и из груди вырывается стон.

Он смотрит и мне кажется, только и ждет этого. Он ближе, еще ближе. Его дыхание уже на моих губах, и он готов углубить поцелуй, как где-то внутри словно щелкает некий тумблер.

Стоп. Соня! Ты в своем же уме! Ведь дверь кабинета даже не закрыта, любой может войти!

Мысль, что меня волнует лишь дверь, а не то, что Никита вытворяет сейчас, отрезвляет и я пытаюсь его оттолкнуть.

Хорошо понимая, что не получится, разве он сам позволит.

Он позволяет.

Ослабляет хватку и отходит на шаг. Дышит тяжело, но, кажется, все же пытается взять себя в руки.

Я начинаю поправлять волосы. Зачем-то проверяю, все ли в порядке с наглухо застегнутой блузкой, хоть это и ни к чему.

Пока я делаю это, Никита приходит в себя и теперь выглядит точно так, как до моего прихода. Прохладно и почти отстранённо.

— Извини, не удержался. И не стану врать, что этого больше не повторится. Особенно когда вижу, как ты реагируешь на меня.

— Я не…

— Что ты там говорила по поводу этой своей бумажки? Увольняешься? — перебивает Никита, а я вспоминаю, что он тяжело переносит вранье. Несмотря на то, что сам…

А я сейчас собиралась нагло соврать ему прямо в лицо.

Он присаживается на край стола и вновь берет в руки заявление.

— Хорошо подумала?

Я киваю.

— Ладно, нет проблем.

В его руках блестит ручка и Никита ставит на заявлении свою подпись.

— Отдашь Игнату, он позаботится об оформлении.

— Хорошо, спасибо.

Подхожу, тянусь к бумаге, но в последний момент Никита отстраняет лист и мои пальцы ухватывают воздух.

— Имей в виду, Соня, две недели никто не отменял. В течение этого времени ты будешь обязана появляться на работе, хочешь ты того или нет. Точнее, если тебе нужна нормальная запись в трудовой и приличная характеристика для последующих мест работы в этой области. А дальше…как знаешь.

— Это шантаж!

— Извини, но у меня нет выхода. Я хочу видеть тебя каждый день. Если не на работе, значит дома. Поскольку по своей воле ты навряд ли пригласишь меня к себе, значит мне придется прорываться силой…Работа, если рассматривать в этом ракурсе, предпочтительней. Мы с тобой сможем общаться, заново привыкать друг к другу, сможем…

— Достаточно — прерываю резко.

Хмурюсь и буквально вырываю заявление из его пальцев.

— Хорошо, две недели и ни днем больше!

Не добавляя ни слова, вылетаю из кабинета и плотно прикрываю за собой дверь.

Нахожу Игната и вручаю ему бумагу. Возвращаюсь на свое место и смотрю в одну точку несколько минут.

— Сонь, ну чего, и тебя отшил? — шепчет Алена и в глазах ее светится весёлое любопытство, вперемешку со снисходительностью.

Ага, если бы.

Но, с другой стороны, почему бы ей так не думать? Никто из сотрудников не в курсе даже того, что у меня есть ребенок, слава богу, что ж говорить об остальном.

А еще я понимаю, что за всем этим так и не выяснила, что же такого узнал Никита о Германе. Но возвращаться и переспрашивать не буду ни за что. Ни под каким видом.

Прикидываю и так, и этак, вспоминая наше свидание с новоиспеченным поклонником. В конце концов прихожу к выводу, что Никита скорее всего просто блефует. Потому что Герман со всех сторон положительный мужчина, в отличие от него самого. Вот он и мутит воду.

Отработаю эти четырнадцать дней, пусть подавится. Но как только Герман позвонит и пригласит на свидание, пойду с ним без долгих размышлений.

Глава 10

— Сонь, у тебя все в порядке? — спрашивает за ужином тетя Лена.

Несколько секунд я раздумываю, как ответить.