Малыш от мажора

— Потому что я твой личный помощник. И потому что, он знает меня лучше всех из твоего окружения, по-видимому. Мы с ним учились в одном классе много лет. Федоров — наш бывший с Полиной одноклассник. Мы узнали друг друга в тот день, когда встретились на стоянке тикток хауса. Договорились встретиться, вспомнить старых знакомых. Ну и вот…

Я не знаю, о чем еще говорить, не о поцелуе же.

— Ясно. А я все гадал.

— В смысле, ты гадал? — не понимаю я.

— Да так, неважно. Но я рад, Сонь, что ты рассказала мне про прослушку. Правда рад.

Я хмурюсь и пытаюсь соображать.

Само собой я бы рассказала, как же иначе? Брала прослушку и соглашалась на предложение Федорова только с одной целью, открыть глаза Никите на всю эту ситуацию. Неужели могло быть по-другому? Но….он даже не удивлен, получив новую и такую важную информацию. Что это значит?

— В смысле, ты гадал? — повторяю вопрос.

Никита поднимается с кресла и отходит к окну.

Мне хочется видеть его лицо, заглянуть в глаза, но вместо этого приходится лишь пялиться на его спину. Разве что я рискну подойти чуть ближе и встать рядом с ним.

Раздумываю пару секунд, а потом так и делаю. Поднимаюсь со своего места и иду к нему неуверенной походкой.

Встаю рядом и начинаю изучать ветви деревьев, качающиеся на ветру за окном.

А потом поворачиваюсь к Никите.

— Насчет чего ты гадал? — требую ответа, но тут в моем мозгу что-то щелкает и, кажется, я начинаю понимать кое-что.

Его странный ответ и его спокойную реакцию на новости.

Черт, не может же такого быть.

— Никит, только не говори, что ты знал. Еще вчера знал о том, что я встречаюсь с Мишей в том клубе.

Он молчит.

Но тогда…

Тут до меня доходит кое-что еще. Словно молнией поражает, но я понимаю, кто звонил мне сегодня утром и так орал в трубку. Это же тот блондин, что сидел рядом с Федоровым и ржал над моим возмущением. Тот, лицо которого я сравнила с лошадиным, а потом еще переживала из-за этого. Который снимал на видео наш поцелуй.

Зачем бы ему было мне звонить и выкрикивать ругательства, как не…

Поскольку мой телефон остался в приемной, я выбегаю из кабинета и кидаюсь к столу. Хватаю телефон и захожу в последние новости.

Так, военные действия в…это не то.

Певица Соловьева дала скандальный концерт…тоже не то.

А вот это…«Известный тиктокер, в миру Федоров Михаил, попал в больницу с черепно-мозговой травмой и множественными ушибами всех конечностей. Пострадали не только Михаил, но и его айфон последней модели, который был разбит зверским ударом о какую-то твердую поверхность.

Нападение было совершено, по всей видимости, с целью ограбления, но злоумышленникам не удалось поживиться, потому что в ходе борьбы, телефон все же пострадал.

Друг Михаила, а по совместительству его оператор, Сергей Петрунин, отделался более легкими повреждениями, но и его телефон оказался разбит, а сам он также находится в больнице и пробудет там по меньше мере до завтрашнего утра. К сожалению, камеры не зафиксировали…».

Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, а потом возвращаюсь обратно к Никите.

Подлетаю к нему, чтобы высказать все, что о нем думаю, но слова все никак не хотят складываться в нормальные предложения.

— Это ты? Ты что, следил за мной? Значит, ты с самого начала все знал? Еще вчера? И про встречу с Мишкой и про прослушку? И про…

Тут я замолкаю и прикусываю губу.

— Ну, — требует Никита, — что же ты замолчала? Продолжай, Соня. И про поцелуй, ты хотела сказать? Да, и про него тоже. Понравилось, кстати?

Я молчу и только хмурюсь.

— Федоров, между прочим, в больнице теперь, а ты…

— А что я? У меня есть алиби, если тебе так интересно.

— И кто его подтвердит? Твои друзья?

— А хоть бы и так. И не говори мне, что тебе не хотелось врезать им обоим. Не убедишь.

Я снова стараюсь успокоиться.

Черт. Как же опасно иметь с ним дело.

А что бы было, если бы я согласилась принять Мишкино предложение? Я бы, конечно же, этого никогда не сделала. Не из-за Никиты, вообще, в принципе. Потому что считаю, что вот так шпионить за кем-то — подло. Но если бы приняла?

Он бы все знал и только смеялся надо мной, над нами.

И он сам ничуть не лучше Мишки, раз фактически шпионил за мной.

Но и Мишка сам виноват, нарвался, что называется.

— Что вы не поделили с Федоровым, что он так тебя ненавидит? — спрашиваю, когда удается немного успокоиться.

— Девчонку.

— Что?

Ожидала всего, чего угодно. Бизнес, деньги. Но девчонку?

А еще внутри что-то так сильно и больно кольнуло, словно острый нож пронзил сразу все внутренности. И теперь засел там и прокручивается, прокручивается…

— Что это за история? — спрашиваю, а у самой голос хрипит, будто сейчас сорвется.

— Ничего особенного. Его девчонка запала на меня. А потом пришла ко мне в гости, без Мишки. Он посчитал это личным оскорблением.

— Ясно, достаточно.

Отворачиваюсь и понимаю, что больше не хочу ничего слышать на эту тему. И оставаться в кабинете и болтать с ним, тоже больше не хочу.

— Я не спал с ней, если тебе интересно, — говорит в спину Никита, — но для Федорова это оказалось слабым аргументом. Его смертельно разозлил сам факт.

— Ясно.

— Сонь.