Малыш от мажора

— Я помню. Она еще говорила, что поэтому ты рано пошел, уже в десять месяцев.

Медвежонок снова поднимается на ножки, и я спешу ее поддержать. Стоит она не крепко, пошатываясь, и я боюсь, что она может неожиданно разжать пальчики, сжимающие кольца, завалиться назад и больно удариться затылком.

Я страхую ее и не зря. Машуня снова заваливается, но только для того, чтобы опять подняться на ножки.

— Похоже, теперь это будет ее основным развлечением, — говорит Никита.

— Похоже на то. И мне хочется сделать несколько фото.

Кидаюсь за телефоном, а потом начинаю фотографировать дочку. Никита тоже попадает в кадр ведь когда она стоит, он страхует, и от этого так радостно на душе. Эти фото станут одними из моих любимых.

Тут Маша, уже стоя на ножках, замирает и по выражению ее лица я понимаю, что она занята важным делом, а мне придется сбегать с ней наверх и сменить подгузник.

Поскорее убираю телефон в карман, подхватываю дочку на руки и поворачиваюсь к Никите.

— Мы сейчас вернемся, а ты пока можешь хозяйничать здесь, брать, что тебе захочется, — говорю ему и побыстрее спешу наверх.

— Ужинать можешь начинать без нас, — кричу от самой двери.

На этот раз я решаю облегчить себе жизнь и поэтому надеваю на Машу памперс. Потом мы с ней возвращаемся на первый этаж.

В этот момент входная дверь открывается и в холл входит тетя Лена.

— Ну, как вы тут? — говорит она.

— Все хорошо, — отвечаю ей.

Никита показывается из дверей кухни и прислоняется к косяку. Не заметить его невозможно. Я понимаю, что он вышел специально, чтобы тетя Лена поняла, он здесь, никуда не ушел и даже не собирается.

Ей нужно смириться с его присутствием, если она не хочет разборок.

Впрочем, может я снова все себе накручиваю, ведь тетино лицо не выражает ни грамма недовольства, что гость загостился. Кажется, она даже совсем не против, что Никита здесь.

И даже ничего не говорит, видя пластыри на его руках, которых раньше не было. Лишь внимательно осматривает мое лицо и руки.

Я встречаю ее взгляд с таким выражением, что она тут же смягчается. Конечно же, он не сделал мне ничего плохого, говорит мой взгляд. Что за мысли. И умная тетя считывает это по моему лицу.

— Тетя Лен, а Машенька то у нас теперь сидит, — выдаю ей самую главную новость дня, едва невысказанный вслух вопрос с присутствием здесь Никиты решается.

— Как? Не может быть! — всплескивает руками тетя.

— А вот и может. Сейчас мы вам покажем. Продемонстрируем. Да, Машунь?

Мы проходим в кухню, где уже накрыт стол, Никита явно не сидел без дела, и я кладу Машу в манеж. Дочка тут же садиться. Ровно, как настоящий полугодовалый малыш.

— О боже мой, вот это случилось! — снова восклицает тетя Лена и я победно улыбаюсь, как будто в том, что дочка села, есть и моя заслуга.

А ведь тетя еще не видела главного.

— Внимание, теть Лен, это еще не все, — говорю я с гордостью.

Машуня проделывает тот же трюк, что и при нас с Никитой, свое коронное — раз, и встает на ножки.

— Боже, — снова хватается за сердце тетя Лена.

— Да, вот так мы теперь умеем, — хвастаюсь я, — здорово?

— Сонечка, это же так чудесно. У меня просто нет слов.

А потом мы вчетвером садимся за стол. Маша, на свой детский стульчик, остальные вокруг нее.

Тетя Лена слишком доброжелательная, чтобы чувствовать себя неуютно в чужой компании, а про Никиту ничего не могу сказать. Держится он хорошо, а что внутри…. Со стороны кажется, что кроме дочки, его ничего не смущает.

Ведет с тетей Леной диалог о погоде, отвешивает комплименты ее стряпне.

Тетя Лена, со свойственным ей тактом, не спрашивает, останется ли Никита у нас, и мы, конечно, тоже не заводим разговор на эту тему.

Я сама не знаю.

Но хочу, чтобы он остался. По крайней мере сегодня.

После ужина тетя Лена твердо заявляет, что сама уберет со стола.

— Идите, идите, все, это не обсуждается, — говорит она и чуть ли не силком выгоняет нас с кухни.

— Никита, ты останешься на ночь? — спрашиваю я, как только представляется возможность.

— У нас есть целых три гостевые спальни, так что ты никого не стеснишь, — тут же добавляю.

— Тогда останусь, раз есть гостевые спальни, — говорит он.

— Хорошо.

Вечер проходит тихо и уютно.

Мы втроем располагаемся в гостиной, я включаю мультик, а сама слежу за Машуней. Когда надо страхую ее. Параллельно мы болтаем с Никитой обо всем подряд.

— Значит, так ты проводишь свои вечера? — спрашивает меня Никита.

— Да, практически всегда.

— Когда не бегаешь на свидания.

Мои щеки против воли покрываются румянцем.

— Это было всего пару раз.

— Я насчитал три, не считая нашего ужина в ресторане. С ним будет четыре.

— Ладно, четыре. Но до этого я ни с кем из мужчин не встречалась.

Это звучит как оправдание, а я не обязана оправдываться перед ним. Поэтому я решаю перевести тему.

— А у тебя?

Но тут же прикусываю губу. Я не уверена, что хочу услышать ответ.

— Что у меня? — спрашивает Никита и мне приходится завершить фразу.

— У тебя…кто-то есть?

Выпаливаю и замираю, словно струна, в ожидании ответа. Ждать приходится недолго.

— Нет, — говорит Никита, — у меня никого нет. Только ты.

— Хорошо.