Малыш от мажора

И вот теперь снова обмираю от мысли, что он здесь, с нами. Вздрагиваю от любого шороха. Хочу, чтобы он оказался рядом и одновременно боюсь этого.

Мое настроение можно сравнить с маятником. Туда-сюда. От полного восторга, до абсолютной безотчетной паники.

Сейчас, когда я полностью избавилась от вчерашнего кофейного наваждения, все вокруг снова видится отчетливо. И мне становится страшно.

Страшно оттого, насколько быстро все у нас закрутилось, я глазом не успела моргнуть. Так быстро.

Беру Машу на руки, спускаюсь с ней на первый этаж и иду по направлению к кухне.

Тетя Лена уже здесь. Жарит блины и одновременно взбивает что-то миксером.

— Проснулись, — радостно приветствует она нас, выключая миксер, а я интересуюсь, как тете спалось.

— Отлично, как и всегда на природе. А вот сейчас готовлю всем нам завтрак. Блинов решила напечь. Можно есть с вареньем или сметаной, у нас есть и то и то. А тесто для пирогов должно хотя бы пару часов отстояться в холодильнике.

С этими словами она ставит миску в холодильник и вновь возвращается к плите.

— Тетя Лен, вы просто чудо!

А еще тетя ничего не спрашивает ни о Никите, ни о том, почему я не собираюсь сегодня на работу. Вроде как это само собой разумеется.

Я сама решаю завести разговор на эту тему, потому что не хочу, чтобы между нами существовали какие бы то ни было недоговоренности в отношении этого.

— Теть Лен, вы не против, если Никита некоторое время погостит у нас? — спрашиваю осторожно после того, как устраиваю Мишутку в манеже.

— Против? Вот еще выдумала. Почему я должна быть против того, что к вам приехал Машин папа. Наоборот, я только за, если вы разберетесь со всеми разногласиями и вновь сойдетесь. Хорошо, когда у ребенка есть отец, а если это его родной отец, хорошо вдвойне.

Тетя Лена говорит все это, а сама ловко переворачивает на сковороде большой круглый блин. Вид ее выражает полнейшую безмятежность, будто о погоде разговариваем.

Я же не могу похвастать тем же спокойствием, что она. Да я просто в шоке. Замираю на месте с открытым ртом, не в силах поверить своим ушам.

— Теть Лен, что…откуда вы… — я откашливаюсь и продолжаю, — откуда вы знаете, что Никита Машин родной отец, я же не рассказывала никогда.

— Тю, больно много ума надо, чтобы понять.

Последний блин отправляется сверху душистой румяной стопки. Тетя Лена удовлетворенно кивает, выключает плиту и поворачивается ко мне.

— Сонь, да это невооруженным глазом видно. Машуня наша копия твоего Никиты, стоит только увидеть их вместе.

Мы синхронно переводим взгляд на Машу, которая успела соскучиться за ночь по своим игрушкам и теперь с увлечением тянет в рот одну за другой. В некоторые, которые гремят, шуршат и издают другие интересные звуки, она играет с особым усердием.

— Она еще слишком маленькая, непонятно совершенно, — произношу, все еще не восстановившись от шока, что для тети все оказалось настолько очевидным.

— Для кого-то может и непонятно, а лично я сразу все поняла. Маша ваша с Никитой дочка, тут к гадалке не ходи. Но ты не волнуйся, я не буду встревать в ваши дела. Если он не знает, так и сама решай, когда рассказывать.

Едва тетя Лена успевает докончить фразу, как мы обе понимаем, что здесь мы не одни. Синхронно поворачиваем головы к двери и…Никита стоит в дверном проеме и пронзительно смотрит на меня.

Глава 23

Мое тело мгновенно превращается в статую. Не могу ни слова вымолвить, ни пошевелиться.

Потому что Никита здесь, и он явно слышал весь наш разговор с тетей.

Он точно слышал. Я понимаю это каким-то шестым чувством.

— Никита, доброе утро, — бодро говорит тетя.

— Доброе, — кивает он, но смотрит только на меня.

Я же молчу, продолжая изображать статую.

— Так, ну, завтрак готов, а меня Виолетта Егоровна заждалась. Это еще одна наша соседка. Чуть не забыла, а я ведь обещала сегодня проехаться с ней до торгового центра.

Тетя Лена снимает передник и спешит к выходу.

Никита пропускает ее, и она проворно выпархивает из кухни.

— Хорошего вам дня, я ушла, — кричит напоследок, уже из холла.

— Соня, — цедит сквозь зубы Никита и делает шаг ко мне. Его лицо пылает от гнева.

От страха я делаю шаг назад и быстро прячусь за кухонный стол.

— Ты должен радоваться, — быстро говорю я и облизываю губы.

— Я радуюсь. Очень даже радуюсь.

Но в его голосе совершенно не чувствуется радости.

— Особенно тому, что ты скрывала ее от меня все это время.

— Я же рассказала тебе, — предпринимаю еще одну попытку, но вижу, что мои слова не находят в нем никакого отклика.

Я снова немного отступаю.

— А ну, иди сюда, — командует Никита и делает новый шаг ко мне.

Я продвигаюсь вдоль стола синхронно с ним, так, чтобы он не смог дотянуться.

— Соня, сюда иди! — цедит он, а в его глазах просто полыхает пожар. Если бы он мог жечь взглядом, а бы уже, наверное, сгорела дотла. Я итак вся горю.

— Ч…что ты собираешься делать?

— Что делать? Наказывать тебя за то, что не рассказала мне сразу.

— Как наказывать?

— Жестко. Чтобы запомнила надолго.

Он делает еще один шаг, я тоже, но Никита оказывается проворнее. Он хватает меня, а я начинаю усиленно вырываться.