Малыш от мажора

Я тут же прихожу в себя и усаживаюсь с дочкой на диван. Делаю то единственное, что может успокоить ее сейчас, прикладываю к груди.

Мишутка тут же успокаивается и начинает активно сосать.

Никита проводит рукой по волосам, взъерошивая их, и отходит к окну. Стоит там, весь напряженный и пялится на наш двор. На плиточную дорожку, на свою машину перед забором.

Я смотрю на него и смотрю. И не могу отвести глаз.

Маша наедается и отпускает мою грудь.

Она сыта, а значит снова бодра и весела. Улыбается мне и всему миру.

Я поправляю одежду, а потом позволяю Машуне подняться на ножки на моих руках и тянуться к моим волосам, хватать их и играть с ними.

Я придерживаю дочку, чтобы она не упала и решаю, даю себе обещание, что постараюсь больше не поддаваться эмоциям в ее присутствии. Ведь, конечно, это может напугать, как же иначе. И пусть Никита тоже держит себя в руках, когда он рядом с малышкой.

— Сонь, я не знал, что ты мне звонила, — говорит Никита, а потом поворачивается ко мне, к нам.

— Не знал? Но…

— В тот день, когда Маша родилась и ты звонила мне, я был в реанимации. Я просто физически не мог подойти к телефону. И не знаю, почему мне не сообщили потом о твоем звонке, ведь у меня не было возможности самому проверять входящие.

Реанимация. Никита пребывал в таком тяжелом состоянии, что даже лежал в реанимации. В то время, когда я обижалась и злилась на него, он, оказывается, боролся за жизнь, находился на грани.

Я чувствую, как кровь отливает от лица, а ноги немеют до такой степени, что если бы я не сидела, наверное, сползла бы на пол.

— Позже я тоже не проверял, звонки, тем более, что их накопилось довольно много. Если бы знал, я бы перезвонил, можешь не сомневаться. Но мне не приходило в голову, что ты могла мне звонить.

Ему не приходило в голову, мысленно повторяю за ним.

А мне не приходило в голову, что с ним могло что-то случиться.

Женский голос спутал все планы, а это могла быть всего лишь медсестра или врач. Она бы даже могла бы рассказать мне все, если бы я не бросила трубку раньше времени.

— Это та авария, из-за которой у тебя шрамы по всему телу, — произношу медленно, уже зная ответ.

От шока мое собственное тело плохо слушается меня и мне тяжело говорить.

— Да.

— Никита.

— Прости, Сонь, мне жаль, что так получилось.

— Никита!

Я поднимаюсь кое-как, устраиваю Машу в манеже, а потом иду к нему.

— Никита!

Тянусь и обнимаю, а когда он обнимает в ответ и утыкается носом куда-то в район моей шеи, я начинаю беззвучно плакать.

— Никита, ты должен мне все рассказать.

Он молчит, только стискивает меня в своих руках. А я дрожу, трусь щекой о его грудь и целую его прямо через футболку.

Как же я люблю его. Как же я рада, что все обошлось, он выжил, что бы это ни было, и сейчас здесь, со мной. Со мной и нашей дочкой. А он ведь мог умереть и даже не узнать о ее существовании.

Не знаю, как бы я жила тогда. Как бы смогла существовать.

Что бы не происходило между нами и как бы я не была зла на него, я всегда знала, что он где-то есть, пусть даже не со мной. Я знала, и поэтому могла злиться на него, сколько душе угодно. Могла ненавидеть или пытаться забыть. Могла беситься, обзывать его мысленно всякими словами. Лишь одного я не могла бы перенести, если бы с ним что-то случилось.

— Ник, расскажи, что произошло тогда, — прошу тихо, когда первая волна потрясения постепенно спадает, — расскажи. Я ведь не отстану от тебя.

— Не могу сейчас разговаривать, Сонь. Хочу тебя. Не представляешь, как сильно хочу тебя сейчас. Соображаю так себе, все мысли только об одном.

— Машуня уложится на сон только через пару часов. Обычно это происходит на прогулке, но сегодня я могу уложить ее дома, в виде исключения. Только обещай, что расскажешь мне обо всем, что с тобой произошло.

— Там видно будет.

— Нет, расскажешь. Расскажешь мне все!

Вместо ответа он начинает покрывать мое лицо поцелуями.

— За эти два часа я просто с ума сойду.

Говорит спокойным тоном, но хриплые приглушенные ноты в голосе выдают его желание и сейчас же отзываются ответным желанием во мне.

В прошлые времена мы давно бы уже оказались в постели и не покидали бы ее несколько часов, но сейчас у нас есть дочка, пока совсем малыш, и мы должны приспосабливаться к ее графику.

— Не сойдешь. Я буду рассказывать тебе о Маше. Ты сможешь задать любые вопросы о ней. Все, что тебя заинтересует.

Я вижу, что он все понимает и готов терпеть, сколько потребуется. Пытается переключиться, перейти на нейтральный тон.

— Все, что заинтересует. Звучит, заманчиво.

Я рада, что у него получается.

— Да, именно так, — киваю в ответ и улыбаюсь. Он должен видеть, что я ценю его усилия стать папой. Ведь это значит, в первую очередь, поступиться своими интересами, ради интересов своего ребенка.

— Поверь, у меня очень много вопросов. Ты замучаешься отвечать. Я намерен наверстать все, что пропустил, — говорит Никита и улыбается уголками губ.

Я улыбаюсь еще шире в ответ, чем до этого.

— Тогда начнем прямо сейчас.

Я нахожу его кисть, сплетаю наши пальцы и тяну новоиспеченного папу к манежу.

Глава 24

— Она так быстро заснула, — замечает Никита.