Малыш. Путешествие стипендиатов: [Романы]

Затем был еще Грип. Славный Грип, к которому Малыш, как и к Сисси, испытывал чувство благодарности. Шесть месяцев прошло с момента пожара в «рэгид-скул» в Голуэе, шесть месяцев, на протяжении которых Малыш был игрушкой самых невообразимых обстоятельств! Что сталось с Грипом?.. Он никак не мог умереть... Такие добрые сердца должны биться по-прежнему!.. Пусть уж исчезают такие, как Хад, Торнпайп, никто о них и не пожалеет... Но эти скоты живучи!

Так размышлял Малыш, и можно не сомневаться, что он рассказывал о своих бывших друзьях всем обитателям фермы. Естественно, и они заинтересовались судьбой его добрых хранителей.

Мартин Маккарти предпринял поиски; однако, как помнит читатель, они ни к чему не привели в отношении Сисси, ибо девочка бесследно исчезла из поселка Риндок.

Что касается Грипа, то из Голуэя не было никакого ответа. Несчастный юноша, едва оправившись от ран и так и не найдя работы, скорее всего, покинул город и теперь, конечно, бродит по округе в поисках средств к существованию. Страшное огорчение для Малыша ощущать себя таким счастливым, в то время как Грип, наверное, так несчастен! Господин Мартин очень интересовался Грипом и был бы рад использовать его на ферме, где работы всегда предостаточно. Но никто не знал, что с ним приключилось... Встретятся ли когда-нибудь два обитателя школы оборванцев?.. Во всяком случае, почему бы не питать надежду?..

В Кервене семейство Маккарти вело размеренный и трудовой образ жизни. Ближайшие фермы находились на расстоянии двухтрех миль... В этих пустынных краях Южной Ирландии арендаторы редко общаются между собой. До Трали, главного города графства, — двенадцать миль, и господин Мартин или Мердок бывали там только по делам, в базарные дни.

Ферма входила в церковный приход Силтон, центром которого была расположенная в пяти милях небольшая деревушка домов в сорок с сотней жителей, обитавших рядом со своей колокольней. По воскресеньям закладывались двуколки, чтобы отвезти женщин к мессе, а мужчины сопровождали их пешком. По разрешению священника бабушка обычно оставалась дома из-за весьма преклонного возраста, за исключением таких праздников, как Рождество, Пасха или Успение.

И в каком виде появлялся теперь Малыш в силтонской церкви! Это уже не был тот ребенок в лохмотьях, что как тень проскальзывал через паперть собора в Голуэе и прятался за колоннами. Он больше не боялся, что его выгонят, не дрожал при виде строгого сюртука, наглухо застегнутого жилета и длинной трости — непременных атрибутов церковного сторожа. Нет! У него было свое место на скамье рядом с Мартиной и Китти, он слушал церковные песнопения, вторил им тихим голосом, следил за службой по книге с картинками, подаренной бабушкой. Он превратился в ребенка, которым можно было вполне законно гордиться. Что за чудо был этот Малыш, всегда одетый в прекрасный твидовый костюмчик, чистый и опрятный, ибо этот костюмчик был предметом его особых забот.

Когда месса заканчивалась^ все усаживались в двуколку и возвращались в Кервен. Зима выдалась снежная, метельная, и колючий северный ветер дул с такой силой, что у всех глаза краснели от холода, а кожа на лицах трескалась. В бороде господина Мартина и его сыновей повисали сосульки, что делало их похожими на гипсовые слепки.

Однако жаркий огонь от торфа и корней деревьев, который поддерживала бабушка, всегда ярко полыхал в очаге. Все быстро обогревались и усаживались за стол, а там уже благоухали капуста, тушенная с кусками сала и перцем, горячая картошка в красноватых мундирах и омлет из яиц, строго отобранных согласно принятой нумерации.

Далее день протекал в чтении и разговорах, если погода не позволяла выйти наружу. По натуре внимательный и вдумчивый, Малыш извлекал пользу из услышанного.

Дни шли за днями. Февраль тоже оказался довольно холодным, а март — дождливым. Приближалось время вспашки, и можно было предполагать, что сев пройдет благополучно. Арендаторы надеялись удовлетворить требования землевладельцев о выплате арендной платы в счет будущего года, не подвергаясь губительному лишению имущества по суду за недоимки. А ведь в случае неурожая это случалось — и тогда пустели целые церковные приходы[131].

И тем не менее на безоблачном горизонте радужных надежд Маккарти появилось темное облачко.

Два года тому назад второй сын, Пат, отправился в рейс на торговом судне «Гардиан», принадлежащем торговому дому Маркьюарт из Ливерпуля. С тех пор от него пришло два письма, отправленных после перехода через Южные моря[132]; последнее было получено месяцев девять-десять тому назад, и с тех пор — никаких вестей. Само собой разумеется, что господин Мартин отписал в Ливерпуль. Однако ответ никого не обнадежил. Никаких известий о судне ни по почте, ни морскими путями не поступало, и представители торгового дома уже не скрывали беспокойства по поводу судьбы «Гардиана».

Естественно, что Пат стал главным предметом разговоров на ферме, и Малыш понимал, какую тревогу должно испытывать все семейство, не получая от своего любимца весточки.