Малышка

— Спасение, помощь, облегчение, — поправила его я. — На самом деле спонтанно. В 11 классе я проснулась одним прекрасным утром, и поняла: я хочу быть медиком. Оставалось мало времени на подготовку, и я сдала химию на низкий балл. Никогда ее не понимала. Я даже сейчас скорее зазубрила ее, чем поняла. В медколледже, на практике, после того, как мне позволили поставить капельницу, я осознала — это мое. А после практики по хирургии я неделю сама не своя ходила. Сразу поняла, что это именно моя область. — Я помолчала. — У тебя есть друзья, кроме Вити?

— Есть, в основном коллеги. Был еще один сослуживец, но он полгода назад переехал в Питер.

— У меня так же, все подруги — либо одногруппницы, либо медсестры из клиники.

— Особенности профессии, — скупо прокомментировал мои слова Илья.

На пару минут воцарилась тишина.

— Илья, — осмелилась я. — Ты же знаешь, что ты мне нравишься…

Мужчина долго рассматривал меня, и, наконец, закрыл глаза.

Я подавила вздох, закатив глаза. Он явно что-то хотел мне сказать, но подумав, не стал. Однако это уже какой-то шаг вперед. Я начала осторожно подниматься с кровати, так как мужчина начал засыпать, но он задержал меня, сжав ладонь.

— Не уходи.

Кивнув, я легла обратно, ощущая, как мужчина притягивает меня к себе, пряча лицо в моих волосах.

Было приятно чувствовать его ровное дыхание, и думать о том, что он смог уснуть только когда я оказалась рядом.

Глава 20

Илья проспал весь день.

За это время я сварила борщ по рецепту мамы. Пока готовила, успела ей позвонить, узнать все новости из жизни летнего лагеря. Всегда, когда я решалась на борщ, я советовалась с мамой: я помнила рецепт, просто это стало традицией. Все мужчины (наши родственники, друзья родителей, мои одногруппники и коллеги) всегда хвалили суп именно в таком исполнении, и я надеялась поднять общий настрой Ильи таким банальным способами (отдых, еда, покой). Это не поможет перестать ему думать об убийстве друга, о раскрытии дела… Но хотя бы (если он сможет заставить себя поесть) физически будет чувствовать себя лучше. И это сработало: он выспался, поел, и даже пару раз вяло улыбнулся мне, пока я болтала, пытаясь отвлечь его от тяжелых мыслей.

— Я вчера работал по Виктору, — мужчина выдохнул, произнеся эти сложные слова вслух. — Помнишь, ты говорила, что убийца обронил фразу «Пробуйте потом сказать, что я не бог»?

— Помню, так и сказал. Страшная фраза.

— Я вчера перечитывал стенограммы телефонной прослушки всех подозреваемых по делам заказных убийств за прошлые года. И там было такое обращение — «небог», — мужчина взял лист бумаги и ручку.

Он написал «Гобен _ ко».

— Прочитай наоборот, только без «ко».

Я кивнула, нахмурившись. «Небог»… По коже побежали мурашки. Какое жуткое прозвище. Представила, как он тешил себя этой глупой шуткой, мол, убил не только заказанного клиента, но еще и мента, и попробуйте потом сказать, что я — не бог.

— Это был он? У Лиханского? — в голове тут же появились масляные глаза.

— Думаю, да. Это его кличка — «небог». А ты голос не узнала?

— Так я его сильно и не слышала. Во время задержания он всего пару слов сказал, а когда звонил… По телефону же всегда голос чуть-чуть другой. Нет, не узнала, — я на пару секунд замолчала. — Это ужасно. Почему именно я попадаю в эти ужасные ситуации!?

— Ситуация, наоборот, улучшилась. Мы знаем, с кем имеем дело, опера работают, Петренко еще пару экспертиз назначил, твоя подруга скоро сможет полноценно со следствием сотрудничать, опознает по фотороботу Гобенко.

— Боже… Теперь еще страшнее.

Теперь у страха было лицо.

— Я выставлю еще кого-нибудь из парней в подъезде.

— Лучше сам останься дома, — тихо ответила я, опустив глаза.

— И чем мы займемся? — мне показалось, что в голосе появился нотка усмешки.

Я ничего не ответила, говорить не хотелось. Новость про «небога» и нахлынувшие воспоминания о том дне темной, грязной водой заполонили мой мозг. Конечно, эти два дня я видела во сне Виктора Семенова: как будто бы смотрела перемешанные слайды. Виктор то жив (смеется, как на той фотографии), то мертв (прислоненный пробитой головой к бетонной стене балкона).

Илья все это время молча рассматривал меня. Видимо, пытался понять мое эмоциональное состояние: остаться ему или можно съездить на работу?

Потом встал, и с телефоном вышел в коридор. Оттуда до меня доносились обрывки фраз.

— Семен, я сегодня домашний.… Отмени вызов Тюрина… Привези мне стенограммы, я дочитаю. На адрес съездили? Докладывай… Понял. Отбой.

Илья ушел в ванную. Я пошла в его спальню, вытянувшись, расслабляя спину после 3-часовой готовки. Перевернувшись на живот, я уткнулась лицом в подушку Ильи: она пахла его парфюмом. Сегодня, пока мужчина спал, я, как маньяк, прижималась носом к его шее, запоминая запах. Он стал таким родным!

Через полчаса приехал тот самый Семен, с которым разговаривал Илья. Я открыла дверь, пропуская его внутрь.

— Здрасти, — парень улыбнулся, протягивая мне документы. — Илья Леонидович просил стенограммы. И передайте ему, пожалуйста…

За моей спиной появился Илья. Улыбка пропала, и парень вытянулся по струнке.