Малышка

Я видела наше отражение в большом запотевшем зеркале, вмонтированном в дверь. И от этого зрелища возбуждение в разы возрастало: мощная спина Ильи, из-за которой меня (кроме как головы и обхвативших его талию ног) не было видно. Мои огромные глаза, которые искрились энергией, приоткрытый в крике рот, опухшие губы. Но больше всего заводил вид ритмично двигающихся бедер мужчины. Я испытывала острое чувство наслаждения от «видимого» и «ощущаемого»: я вижу, как бедра подаются вперед, и тут же ощущаю, как член глубоко вбивается в меня, и снова — движение, толчок, движение… Мои наблюдения прервал Илья, задав такой темп, что единственное, что я могла делать — это судорожно обхватывать его ногами, сильнее вжимаемая в стену.

Глубокий поцелуй. Очень глубокий. Такие, вероятно, бывают только за секунду «до».

До оргазма.

Илья слегка, казалось бы, изменил мое положение, но угол введения члена поменялся настолько, что теперь головка монотонно скользила по какой-то чувствительно точке внутри… Еще пара секунд, и акустика ванной вновь сыграла свою роль: мой крик прошелся по стенам, приглушаемый только звуками льющейся воды. Илья сдавил мои бедра, делая последние резкие, отрывистые движения, наслаждаясь тем, как интимно сокращаются мои мышцы, принимая его.

Я откинула назад голову, прижимаясь горячей, раскрасневшейся щекой к кафельной влажной стенке. Из запотевшего зеркала на меня смотрела совершенно другая женщина.

Женщина.

Глава 27

Утром я проснулась с улыбкой. Внизу живота слегка саднило, а опухшие губы все еще хранили вкус поцелуев.

Было странное ощущение… Я открыла один глаз, посмотрев на часы на тумбочке. 9 утра! Я проспала дольше обычного! Видимо, эмоций вчера было слишком много.

Вкусный свежий запах пробудил любопытство: я приподнялась и широко улыбнулась, сонно зевнув. На кровати, в моих ногах, лежал огромный букет нежных белоснежных роз. Записка гласила: «Спасибо за ночь!».

Я весь день посвятила самолюбованию и подготовке к вечерней встрече. Тщательно уложила волосы, даже подкрасилась, выбрала самый красивый комплект белья. Хм, надо бы купить что-нибудь новое. Более взрослое…

Но моим планам не суждено было сбыться, так как мужчина позвонил, сообщив, что через полчаса заедет за мной. И ждет меня прогулка, на которой мои стрелки и локоны будут смотреться кощунственно.

Был обнаружен труп Семенова. Света опознала в Костике человека, стрелявшего в нее. Опера вышли на след Гобенко.

И это все было сделано за одну ночь и первую половину дня. А у меня из достижений: лишение девственности, стрелки, прическа и пирог с картошкой.

Моя неуместная веселость пропала сразу же, как я увидела Илью. В нем боролись негативные эмоции, и ни одна не побеждала: он был зол, в нем бушевала ненависть, одновременно он был расстроен, подавлен. Я опять же, действуя по наитию, опустилась на колени к мужчине, прижав губы к его виску, успокаивающе погладила по голове. Илья поднял на меня глаза.

— Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала. Но ты единственный свидетель. Мы быстро съездим на опознание, — Вараксин посмотрел на часы. — Эксгумация как раз сейчас закончится.

— Илюша, — я сжала мужскую руку: тяжело говорить о лучше друге используя бесстрастные профессиональные слова. — Я не боюсь, мне, наоборот, очень хочется помочь!

Легкий поцелуй, как знак благодарности. Ценный поцелуй.

В 3-м морге тишина. Только санитары лениво шатались по коридорам. В подвальном помещении на столе лежит лучший друг Ильи. Виктор Семенов. Ему было всего лишь 55 лет — жить бы да жить. Мне страшно смотреть на Илью… Но по его лицу невозможно прочитать эмоций — оно абсолютно бесстрастно. И даже жутко представлять, что происходит внутри, в душе, у этого сильного мужчины, такого слабого в этот момент. Я положительно отвечаю на все вопросы следователя, с грустью глядя на тело Виктора. При закапывании он был замотан в пакет для трупов (какой предусмотрительный убийца), и завернут в ковер (дикость… пахнуло 90-ми), и тело практически не пострадало. Да и прошло слишком мало времени, поэтому Семенов выглядел практически так же, как и в тот день, когда я видела его на балконе. Следов разложения не видно, и если абстрагироваться от дырки во лбу, то может показаться, что он спокойно умер в своей постели.

Следующим пунктом, после морга, была больница. Невеселые маршруты.

Света уже была в общей палате. Охрану сняли — нет смысла, раз уж Костик в СИЗО, а Гобенко знает, что она стала случайной жертвой.

А прикрывать Костю он явно не намерен. Да и, с точки зрения Ильи, Гобенко теперь ляжет на дно, и даже я его перестаю интересовать. Сейчас его больше волнует Костя, как сообщник, как подельник, как испуганный парень, который расскажет все, что у него спросят.

Я посидела со Светой: просто поговорить, успокоить, обнадежить. Девушка замечает, какими взглядами мы обмениваемся с Вараксиным, и тихо шепчет мне:

— Везет тебе. С таким ничего не страшно.

Я, кивая, с улыбкой соглашаюсь с ней.

Дома Илья тяжело опускается на диван в гостиной, и, как мне кажется, засыпает. Я тихо ложусь рядом с ним, рассматриваю спокойное лицо.