Малышка (СИ)

— Представила? Ну и включай мозги. Что льву делать с бегемотихой? Это против его львиной природы, понимаешь? Съесть ее не получится, а взбираться для удовлетворения первобытных инстинктов… — Я пожимаю плечами, надеясь, что хоть тут Ольга додумает сама. — Ты превратилась в бегемотиху, и теперь лев хочет только одного — валить от тебя со всех ног, потому что за твоей широкой лоснящейся спиной он видит только большой пипец, густым слоем покрывающий его свободу.

Ольга перестает хмуриться и снова вытаращивает глаза. Жалею, что в такие моменты у меня нет секретного приспособления, которое бы позволяло на расстоянии измерять уровень мозговой активности. Уверена, в эту минуту Ольга бьет собственные рекорды, или я ничего не смыслю в людях.

— Я просто хотела… — начинает Ольга, но я перебиваю ее взмахом руки.

Мне не нужные ее комментарии и оправдания своей глупости. Мне от нее вообще ничего не нужно. Я просто творю бескорыстное добро, потому что день был хороший и потому что ее просто жаль. Тем более, ее решение связать себя узами брака с таким, как Мистер Серый костюм заслуживает восхваления. Это же практически самоубийство.

— Он уже захотел взять тебя в жены. — Я кое-что расспросила у Влада, и знаю, что их брак не по «залету». — Он сделал тебе предложение. И ты точно знаешь, что далеко не самая красивая, умная и богатая женщина среди тех, кто с удовольствием бы занял твое место. Но если ты носишь кольцо, — тычу пальцем в крупный бриллиант в классической огранке на ее безымянном пальце, — значит, до недавнего времени ты что-то делала лучше, чем остальные. Была терпеливой, внимательной, не устраивала скандалы, даже если был повод?

Я тычу наугад, но глядя на ее лицо понимаю, что ни один выстрел не оказался «холостым». Значит, вот в чем дело? Этот «лев» неплохо устроился: хромая газель дома — и целое стадо резвых вокруг. И «хромая» должна по век жизни быть благодарна такому порядку вещей. Но в последний момент она не сдержалась и проявила свою истинную сущность. Тут не самка бегемота, тут целый ископаемый мамонт с кучей комплексов.

— Сейчас ты поедешь домой, вытрешь сопли и будешь вести себя точно так же, как вела до сих пор, — командую я. — Вечером, после девяти, напиши ему, что тебе очень жаль и что ты ничего в жизни так не хочешь, как повернуть время вспять. В таком духе. — Я делаю пространный жест рукой. — И не звони, и не пиши больше.

— Совсем? — спрашивает она, как будто мою реплику можно трактовать двояко.

— Совсем, — терпеливо отвечаю я, делая скидку на ее задерганное состояние.

— Ты его не знаешь, он больше не придет, если я буду просто сидеть и ждать!

— Почему ты так думаешь? Раньше же приходил. Сколько вы вместе?

— Пять лет, — без заминки отвечает Ольга.

Уууу, срок большой до неприличия. Ничего удивительного, что она устала сидеть в шкуре хромой газели и теперь боится, что ее лев свалит в кусты с наживкой в руках. Ей бы его поводить, поморить, а не тянуть так, будто у нее вместо лески — кабельная стяжка. Но я почти уверена, что все еще можно исправить.

— Если ты приручала его пять лет, то сможешь выдержать и еще несколько недель.

— Наверное… ты права, — бормочет Ольга.

Я уже открываю рот, чтобы дать ей главный совет, но она меня опережает:

— Я так сильно люблю его. — В ее глазах блестят слезы, и когда Ольга начинает крутить на пальце помолвочное кольцо, я замечаю, что ее руки дрожат. — Он лучший мужчина в моей жизни. Умный, красивый, щедрый…

«Бла-бла-бла, тыбыдын-тыбыдын…» — мысленно кричу, лишь бы заглушить эти розовые дифирамбы. Потому что лично я увидела заносчивого эгоистичного засранца, которому плевать на всех и вся, лишь бы получить то, что ему хочется. И правда в том, что в общении с ним я превращаюсь в зеркало, которое лишь отражает его собственные пороки. Возможно, поэтому он так и злится: ну кому бы из нас хотелось стать Дорианом Греем и смотреть на свой портрет в финальных главах книги?

Я хотела сказать царевне-лягушке, чтобы ни за что, ни в коем случае, никогда на свете и даже под страхом вечного одиночества не разрешала себе влюбляться. Потому что любовь — худшее, что может случиться с женщиной. Хуже разве что упавший на людях в тарелку с оливье ноготь. Любовь — это большая дырка в голове, через которую оттуда выветриваются мозги. Вот так — легко и просто, никакой пафосной философии.

Но мой совет опоздал … в общем, надолго, и теперь был таким же бессмысленным, как припарка для покойника из всем известной поговорки.

— Мне кажется, Рэм ищет повод, чтобы избавиться от меня, разорвать свадьбу.

— Прекрати реветь, — буркнула я.

Не люблю я этого. Сразу возникают совершенно несвойственные мне желания протянуть руки, утешить. А зачем мне эти атавизмы? Лучше вот — пусть сопли вытрет.