Мама

Алекс молчал, не зная, что ответить. Видимо, он ошибся, считая, что инцидент с поездкой исчерпан. Он встал и молча вышел из комнаты. У него больше не было сил чувствовать себя виноватым. В конце концов, он обеспечивал семью всю эти годы! Он всегда зарабатывал больше Лины, платил за квартиру, давал ей деньги на продукты и других расходы, все, что она зарабатывала до декрета, она тратила на себя. А после рождения Ники он и вовсе стал единственным кормильцем в семье. Три года он ни слова не говорил, но он гораздо меньше стал позволять себе тратить на свои увлечения, и не попрекал Лину этим. Но теперь, когда дочери три года и она может пойти в детский сад, Лина вполне могла бы выйти на работу!

В этот вечер они снова не разговаривали. Алекс лег спать в зале.

Разговоры о работе и садике стали случаться все чаще, Лина и Алекс спорили, ругались, каждый доказывал свое. Наконец, Лина сдалась. Они сходили в районный отдел образования и встали в очередь. Им повезло (так считал Алекс), в их районе как раз сдали новый детский сад, и они получили место в нем уже через три недели. Лина обошла с Никой всех необходимых врачей и получила на руки желтую карту. Больше откладывать было некуда – нужно было начинать водить дочь в сад. Все в Лине противилось этому решению. Алекс убеждал ее, что так будет лучше. Что у нее, наконец, появится время для себя. Что она сможет снова работать, почувствует себя нужным специалистом, что у нее мозги снова будут заняты чем-то, кроме детской каши. Лина слушала его, но не могла внутренне согласиться ни с одним его аргументом.

Ника в саду рыдала. Она не хотела отцепляться от нее. Ни на час, ни на минуту. Воспитательница буквально вырывала рыдающую девочку из рук матери и говорила Лине:

– Идите, мамочка, идите, не надо тут долгих прощаний разводить, так только тяжелее ребенку. Сейчас поплачет и успокоится.

И Лина выходила из сада под громкий плач Ники, который продолжал раздаваться в ее ушах все то время, что она нарезала круги по территории. Когда она возвращалась забирать дочь через час, она уже не плакала, но лицо ее было красным и распухшим от слез. Воспитательница каждый раз говорила:

– Ну вот, сегодня совсем почти и не плакала! Только мама ушла, так сразу и успокоилась. Завтра можете до обеда оставлять.

Лина не верила этим увещеваниям и не спешила оставлять до обеда. Она продолжала водить Нику на час, и сердце ее каждый раз разрывалось на части. Так прошло две недели. Алекс сказал, что пора уже, наверное, начинать оставлять на подольше. «Ты так никогда на работу не выйдешь», – сказал он. На следующий день он пошел в сад вместе с Линой и Никой. Увидев отца ребенка, воспитательница запела сладкие песни о том, как хорошо девочка адаптируется в саду и что давно пора оставлять ее до обеда, а то и на дневной сон. Несмотря на все протесты Лины, Алекс согласился, что сегодня Ника остается в саду до обеда.

Лина скрежетала зубами, но спорить с мужем в присутствии посторонних не хотелось. Когда они вышли, она собиралась устроить скандал, но Алекс, сославшись на то, что уже опаздывает, убежал на работу.

Лина вернулась домой – не ходить же вокруг сада четыре часа. Она не могла ничем себя занять. Алекс говорил, что у нее, наконец, появится время на себя, но она не хотела ничем заниматься. Она сидела на диване и следила за стрелкой на часах. Пыталась отвлечь себя телевизором, телефоном, готовкой, но все валилось из рук. Первый час тянулся мучительно долго. Устав смотреть в стену, Лина взяла в руки телефон. В голову лезли тревожные мысли: а вдруг она застрянет головой между прутьев забора на прогулке, и никто этого не заметит, и она задохнется? Лина читала про такую историю в интернете. А вдруг воспитательница не уследит, и Ника выскользнет в калитку и уйдет из сада? О таком писали сплошь и рядом, практически раз в месяц в их городе какой-нибудь ребенок уходил из сада один. Или, самый страшный кошмар, вдруг кто-нибудь сделает с ней что-то ужасное? Однажды Лине приходилось читать историю о том, как в детском саду засорилась труба в туалете, руководство вызвало сантехника, тот прошел в детский туалет, а там была девочка, совсем одна. И этот сантехник надругался над ней. Она рассказала родителям лишь спустя несколько дней – так была напугала. От таких историй у Лины волосы шевелились на голове.

Она продолжала крутить в руках телефон. Затем нерешительно сняла блок и открыла переписку. Ее палец еще на несколько секунд замер над экраном, после чего она решительно начала набирать сообщение.

Через 15 минут Лина оделась и быстрым шагом вышла из дома.

Когда спустя три часа она зашла в группу, еще шел обед, дети сидели за столами и мерно ковырялись в тарелках с супом. И лишь Ника закатывалась оглушительным плачем. Она сидела на стульчике, перед ней стоял нетронутый обед, лицо ее было красным и мокрым от слез. Воспитательница в это время помогала какому-то мальчику вытереть салфеткой пролитый суп. Лина вбежала в группу и схватила дочь на руки.

– Мамочка, куда же это вы, у нас так нельзя! – строго вскинулась воспитательница.