Мама!!!

Мама открыла дверь и увидела Сашу. Та даже не заметила, как поднялась на свой этаж, как добежала до двери и постучала. Зайдя в комнату, Саша высунулась на всякий случай в коридор проверить, не стоит ли там Танька. Но та тоже забежала к себе, и оттуда кричала теперь тетя Оля.

– Я т-т-тя спрашиваю, эт-т-т-то что такое?

Саша сбросила сапоги и прошла в комнату. На ходу сдернула шапку, почти полысевшую, швырнула ее на пол, на шапке осталась кровь. Отерла рукой щеку – тоже кровь. На ее кровати спал Серёжа. Саша выскочила на балкон и закрыла за собой дверь. Мама дернула ручку:

– Выходи, говорю, простынешь вся, и так дохлая, как не знаю кто.

Она схватила Сашу за руку и рывком втянула ее назад, в комнату.

– Ну, сучка! Мать горбатится, света белого не видит. Сшили, блин, ей шапку. Ну, здрасьте-пожалуйте, спасибо, дорогая мама, за заботу. Бессовестная! Зла на тебя не хватает.

Саша смотрела в пол.

– Где шапку порвала? Говори!

Саша толкнула маму в грудь и побежала. На ходу скользнула в тапки, потянулась к двери и уже приготовилась выскочить, как неожиданно появилась бабушка.

– Не ори на нее! – пригрозила она маме кулаком правой руки. Оттого, что та не разгибалась, была еще страшнее – как кочерга.

Мама возмутилась:

– Как это «не ори»? Ты посмотри, что она натворила с шапкой!

– Это Танька, шалава. Сейчас я твоей Оле всё скажу.

Бабушка поставила на пол сумку, раздутую от покупок, и вышла. Наверное, ватрушек набрала.

– Ты куда? – растерянно спросила ее мама, но бабушка уже стучала в Танькину дверь.

Мама закрылась и вытолкнула Сашу в комнату.

– Но я хочу слышать, что она скажет!

– Не надо тебе слушать, бабушка с ума сошла. Ты где, повторяю, шапку порвала?

Саша отвернулась от мамы и зло пробурчала:

– С Танькой подралась.

– Нашли время! Старую шапку для драки не могла надеть? Шубу покажи, тоже, поди, порвала.

Она заставила Сашу раздеться и осмотрела шубу – целая.

– В последний раз спрашиваю: почему подралась?

– У нее такая же шапка, – сказала Саша, рыдая взахлеб.

– И что? Эко горе! У других детей вообще шапок нет – ходят в платках.

– А я не хочу, чтобы еще у кого-то была такая же шапка.

– Не хочет она! Мы с тетей Олей вместе шапки покупали, в один день, за две уступили тысячу.

– А я не хочу!

– Почему? Вы же с Таней – подружки.

– Не подружки мы. Я не хочу во всем одинаковом ходить. Я хочу свое. Чтобы у меня была своя шапка и больше такой ни у кого не было.

Мама, продолжая злобно трясти щеками, передразнила Сашу:

– Хочу, хочу… А что денег нету, носить нечего, есть скоро будем одну картошку, не понимаешь? И что придется зиму в старой шапке дохаживать, с мятым боком. Это ты понимаешь?

Саша понимала. Ей плевать. Она с силой хлопнулась на кровать, но спиной задела Серёжу.

– И этот еще тут! Да уберите его уже отсюда! – крикнула она раздраженно.

– Куда? – удивилась мама.

– Как куда? К себе.

Саша даже не поверила, что мама не понимает. Она совсем, что ли, глупая? Выросли все вместе в одной комнате – она думает, что так и надо, что все должны жить и спать вповалку.

Но мама не понимала:

– Куда он к себе пойдет? Он же в Ленинграде живет. Тьфу! В… Ну, ты поняла.

– К бабушке пусть идет, у нее есть своя комната.

Саша обернулась. Бабушка как раз пришла от тети Оли, стояла теперь в прихожей и смотрела на Сашу. Как-то не укоризненно, не пристыжающе, а, наоборот, пристыженно. Саша даже не думала, что бабушка ее поймет. Мама не поняла, а бабушка понимает. Она потянулась к Серёже, взяла его через спинку кровати на руки и пошла.

– Покрывалом накрой, – прошептала она маме.

Та подскочила, накинула на Серёжу покрывало, выпроводила бабушку за дверь. Они о чем-то там тихо переговаривались. Саша слышала лишь:

– Не ругай ее только. Не ругай.

Это бабушка маме говорила, мама ничего не отвечала. Саша дождалась, когда она закроется на все замки, отсчитала каждый поворот ключа, убедилась, что они в безопасности, и сразу отключилась. В общем-то, можно было заснуть и привалившись к Серёже. Он ведь брат ей, в конце концов, хоть и двоюродный? Ну и ладно. Хорошо, что унесли, пускай у себя спит.

Утром мамы уже не было. Бабушка сварила кашу, Серёжа по-прежнему лежал на кровати, но уже на маминой.

– Сколько время?

– Так пора уж, – сказала бабушка. – Я сама будить хотела. Давай, бегом. У тебя три минуты на одевание и пять на завтрак.