Мама!!!

У них сегодня изложение. Саша очень быстро писала, успела записать изложение целиком. Но учительница, не слушая, довела Сашу до кабинета и втолкнула внутрь. Потом повернулась к так и стоявшим полукругом девочкам.

– Ну что? Дальше будем куковать? Заходите.

Девочки тихонько зашли в класс и расселись по своим местам. Наталья Валентиновна прикрыла дверь.

– А где мальчики? – спросила Света Кузьменко, еще одна крупная в их классе.

– У мальчиков медосмотр.

Саша удивилась: как же они изложение допишут? И почему это мальчиков осматривают отдельно от девочек? Ничем мальчики от девочек не отличаются. Только писька другая. Но не письки же им проверяют на медосмотре? Обычно там заглядывают в рот и делают прививки. И манту. Очень странно.

– Читаем черновики, проверяем свои записи. Скоро приступим к переписыванию в чистовик, – Наталья Валентиновна открыла журнал, стала там что-то отмечать и неожиданно добавила: – А на медосмотр вы пойдете на следующей неделе.

Саша достала свою тетрадку, нашла последнюю строчку изложения, прочитала: «И снег припорошил всё живое», убедилась, что переписала в чистовик до конца, и подняла руку.

– Что такое? – удивилась учительница.

– А что делать тем, кто всё написал? – спросила Саша, вставая.

– Кто это у вас всё написал? – недоверчиво посмотрела на нее Наталья Валентиновна.

Саша взяла с парты тетрадку:

– Я всё написала. Можно сдать?

– Ошибки проверила? – строго спросила ее учительница и сняла очки.

– Всё проверила. Можно сдать?

– Ну неси.

Каждый раз, когда Саше приходилось идти через класс, она как бы собирала всю себя не то в ком, не то в кулак. Нервничала. Ей казалось, что одноклассники рассматривают ее спину, оценивают, насколько она красивая, грациозная, стройная. Сейчас было только полкласса, но от этого не легче. Саша положила тетрадку на край стола, развернулась и, так же подобравшись, напряженно, на носочках вернулась к себе. Ермакова из крайнего ряда шепнула: «Дай черновик».

Да пожалуйста! Саша сложила листки самолетиками и пустила их Оксанке. Всё равно ее почерк не разберет. Саша писала очень непонятно и грязно. За это ее стыдили, тетрадки и дневник даже вывешивали на доску позора, хоть она и отличница. За прилежание ей несколько раз ставили «двойку». Учительница занялась журналом и тетрадку не брала, хотя видно было, что такая скорость изложения ее поразила. Ну ладно! Саша достала «Темные аллеи» Бунина и положила раскрытую книжку поверх учебника по русскому. Хотя можно было бы и не прятаться. Учебник им сегодня разрешали не приносить – он для изложения не нужен. Она всё написала, никакого задания нет, можно делать что угодно. Черт, Анька! Надо было сразу отпроситься! Почему побоялась?

Она подняла опять руку.

– Ну что еще? Второе изложение написала? – в голосе Натальи Валентиновны звучала намешка. Хотя с чего бы? Саша – единственная отличница в классе, она в два раза быстрее остальных написала изложение, какие уж тут издевки?

– Можно выйти? – спросила она тихонько, показывая на дверь.

– В туалет пять минут! И смотри, могу проверить. Если за Вторушиной пойдешь, тоже к директору отведу.

Саша вышла из класса и направилась в левое крыло школы, к туалету. Она действительно хотела спуститься за Анькой, но испугалась – а вдруг Наталья Валентиновна возьмет да побежит проверять туалет? Саша подошла к краю лестничной площадки. Там, в просвете перил, ничего не было видно и слышно. Только свет разливался. Весенний солнечный свет. Еще холод, снег, а солнце припекает. Сейчас оно такое горячее, что жаром пышет даже на первом этаже. Весна! Саше хотелось постоять в этом столпе яркого света, потому что на втором этаже окна были почти доверху замазаны полупрозрачной матовой краской. Зачем, никто не знал. Свет почти не пробивался через эти окна. Стоишь в коридоре и не знаешь, что снаружи врывается к тебе весна. Тонкий слой посеревшей от грязи краски удерживает ее, отгоняет. Но надо торопиться. Саша оглянулась на кабинет русского – учительница не вышла, но ведь может еще выйти. Нужно сбегать в туалет, чтобы она точно видела. Саша забежала туда, сразу прошла в последнюю кабинку. Дверей в туалете не было, только стенки – если сидишь в последней, тебя никто не видит.

– Аааа! – заорала она. С ней такое всегда бывает: увидит что-то неожиданное, уже поймет, в голове прокрутит и вдруг как закричит. С опозданием. Сейчас она увидела в кабине человека, испугалась, но потом поняла, что это Анька. Тут бы и успокоиться, но из Саши вырвался крик. Анька не ожидала, что Саша, посмотрев на нее пару секунд, будет кричать, и взвизгнула.

– Аааа! Ты что тут делаешь?

Саша зачем-то соврала:

– Тебя ищу, – она хотела, чтобы Анька знала: Саша про нее не забыла.

– А я прячусь! – хитро сказала Анька. Она сидела на унитазе в колготках и не так, как садятся, если хотят пописать, а поперек. Будто села передохнуть.

– От кого прячешься? – спросила тихо Саша. Она решила, что за Анькой гонятся обе сестры, Ира и Ираида.

– Чтобы на урок подольше не идти. Пусть русичка-то думает, что меня еще у директора держат.

Ну и ну! Анька не пойдет на урок?