Мама!!!

Саша смотрела на Таньку с ужасом. Всё ее горе, и отъезд Аньки, и страх, что их убьют, и слезы мамы, и мамина готовность броситься вслед за Сашей в окно, показались теперь такими ничтожными. Всё ее одно большее горе впитала своими синими глазами Танька. Так они бы с мамой ревели всю ночь друг над другом, ревели бы за все свои страхи, за все принесенные бочки с водой, за всех алкашей, за все вынесенные им двери. Они бы ревели до утра и уснули на рассвете. А теперь будут плакать над Танькой. Они уезжают, а Танька остается. Девочка, у которой было два папы, теперь осталась совсем без папы. Нужна ли будет она родному папе? Нет… Только на каникулы съездить. Танька, уже чуть тише, спокойнее, продолжала реветь, а Саша всё думала… Танька остается теперь одна на Лесобазе. У нее тоже никого. Совсем одна.

– Можно не умываться. Так ложитесь. Поспите. К вечеру проснетесь, как проголодаетесь. А нет, так и спите.

Еще светло на улице, чуть стали пробиваться сквозь гудящую тишину человеческие звуки. Едва уловимые, они не похожи ни на разговор, ни на крики, ни на шаги. Но уже слышно, что кто-то на улице, в коридорах, в комнатах есть. Как будто люди ходят тихо-тихо, воздух от них шевелится, и это шевеление Саша и слышит. Звук жизни. Вернулись люди. Можно засыпать. По крайней мере, до утра их точно никто не убьет. И вообще – не убьет. Сказала же мама, что всё подписала.

Она посмотрела на маму, которая не знала, за кого хвататься, и теперь стаскивала кофты сразу с обеих. Саша хотела помочь, поднять руку и самой стянуть хотя бы рукав, но не могла даже пошевелиться – она проваливалась в сон. Но не в такой, какой держал ее все те дни, когда она лежала дома после… после… да, после стрельбы. Другой сон, счастливый. Их не убьют, они уедут, у них теперь есть Роки. Роки, где он? Ему надо поесть. Пусть поест и сам потом придет. Он умеет залезать на кровать?

Счастливый сон. Может быть, Саша вообще еще никогда не засыпала на Лесобазе счастливым сном. Только если совсем крошечная, пока ничего не понимала. А как только стала понимать, то начала бояться сна. Она боялась тех, кто мог прийти к ним ночью. И боялась того, что увидит на следующий день. Теперь она не будет бояться. Она едет в большую квартиру в большом светлом доме с чистыми лестницами и большими окнами на площадках. И этаж у них второй. Даже если выключат свет, на второй этаж бежать не так страшно, как на восьмой. Она никогда не будет бояться спускаться в школу. Не будет бегать через дорогу. А мама наконец перестанет молить по ночам полинялую иконку, чтобы Сашу не сбил поезд.

Она дождалась. Еще час назад она не верила, что Лесобаза ее отпустит. И не знала, как жить с Лесобазой в каждой частичке своего тела. А сейчас видит, чувствует – нет ее. Внутри спокойно, и хочется жить. У нее будет своя комната. Своя комната с окном. 12 квадратных метров. Как вся их теперешняя квартира. Саша сможет там целыми днями читать и смотреть передачи про путешествия. По вечерам она, конечно, будет вспоминать Аньку и даже попробует съездить к бабе Клаве, найти ее адрес. Она напишет Аньке, попросит у нее прощения и будет ждать ответа. И будет счастлива. Да, будет счастлива без Аньки. Она уже счастлива. Она отмучилась. Это был ее крест. Чуть не упала, чуть не сорвалась, но донесла. Теперь этот крест понесет Танька. Она не знает еще, что ей оставила Саша. Танька не жила на Лесобазе без папы. Завтра первый день. Завтра узнает. Пускай спит. Жизни спокойной осталось Таньке до завтра.

Завтра. Всё у Таньки начнется завтра…

Эпилог

Алсушка села на наркотики, занялась проституцией, умерла в двадцать три года от гепатита.

Гуля выучилась на повара и работает в столовой речного пароходства, муж сломал ей нос.

Димка-рахитик перешел в психоневрологический интернат. Один раз сыграл в известном фильме инвалида, на заработанные деньги упился и умер.

Серёжа Колпаков стал знаменитым стилистом и оформил в Нидерландах брак с мужчиной.

Лиля работает детским психологом, занимается на Лесобазе с трудными подростками.

Оксана Ермакова окончила школу на тройки, родители платили за ее учебу на факультете социологии, она забирала деньги и тратила на себя. Даже когда ее отчислили, она делала вид, что ездит в университет. Через полтора года обман вскрылся, Оксана повесилась.

Андрей Булыгин стал математиком, учился в Москве, потом эмигрировал в США, где открыл большую IT-компанию.

Кира Петрова в пятнадцать лет с подружкой забила арматурой прохожего, повторно была осуждена, вышла из тюрьмы и уехала на Север, работает уборщицей.

Лёша Симаков поступил в медицинскую академию, был отличником, после выпускного вечера залез дома под кровать и съел свой красный диплом. Вышел из дурдома и работает на фабрике пластиковых окон.

Марина Нохрина в двадцать девять лет, прямо в день рождения своей внучки, была арестована за содержание дезоморфинового притона. Умерла в СИЗО от сепсиса.

Роберт Жадоев сел в 2002 году, вышел в 2011-м, зарегистрировал страницу во Вконтакте и снова сел. У него на странице лишь одна запись.