Мама

Как быстро меняется выражение лица! Улыбка, мимо­летное страдание, любопытство, потом как будто задум­чивость — и снова улыбка. У маленького сына даже во­лосики на затылке не растут — до того быстро он вертит головенкой туда и сюда. Сегодня он не такой, как вчера, и завтра будет не такой, как сегодня. Потому что он весь в движении и движение это — жизнь.

XVI

Подсела как-то на скамью женщина — не молодая уже, но и не старая, в беличьей шубке и шапочке. Одета к лицу — и лицо у нее приятное, интересное даже. На колени поставила сумку с застежкой-«молнией», разду­тую в боках.

Заглянула в коляску.

— Сынок?.. Ну то-то. На мамочку похож, но сразу видно — мальчик. Месяца четыре?

Светлана радостно ответила:

— Да, через шесть дней будет четыре.

Всегда приятно говорить с человеком опытным, кото­рый не назовет Димку милой девочкой и не спросит, сколько ему годочков.

— Четыре месяца... Вы даже и дни считаете. А потом оглянуться не успеете — сын в школу пойдет, из школы — в институт.

Светлана засмеялась, глядя на Димкин носик, тор­чащий из-под белого кружева.

— Ну, это еще не скоро.

— Говорю же вам: не успеете оглянуться. Моему — семнадцать. Давно ли вот так в коляске лежал... Весной сдает на аттестат.

— Хорошо учится?

— Хорошо. Я сыном довольна. Он способный. И, зна­ете, не зубрилка какой-нибудь, а по-настоящему способ­ный, талантливый даже. Товарищи его любят. Спортом увлекается...

Она вдруг приоткрыла сумочку с раздутыми боками— что-то в ней толстое лежало, завернутое в бумагу.

— Вот, вчера признался, о чем мечтает.

Она развернула сверток — боксерские перчатки. Светлана с интересом пощупала коричневую кожу.

— Мне казалось, что они должны быть тяжелее.

— Мне тоже. По совести говоря, страшновато маль­чику давать... Кажется, у боксеров так часто носы бы­вают перебитые?.. Сама-то я бокса не видела никогда, только в кино.

Светлане весело было смотреть на эту маму с добрым, озабоченным лицом и разговаривать с ней о сыновьях, как с равной.

— Но если вы так боитесь, зачем же купили перчатки?

— Ну, как же не купить — такое будет торжество... Ни у кого в классе еще нет!

Светлана вынула из кармана маленькие голубые варежки — купила сегодня Димке — и, улыбаясь, приложи­ла к ним кожаную перчатку.

— Моему, слава богу, еще не скоро...

И с удовлетворением погладила маленький нос, ко­торому пока еще ничего не угрожало.

Завернули покупку, задвинули «молнию». Женщина в беличьей шубе встала, пощелкала Димке языком, почмо­кала губами. Он вяло улыбнулся: спать хотел. Она кив­нула Светлане и пошла, немного слишком полная, шагая по-утиному, вразвалочку, и отводя в сторону руку со сво­ей сумкой, будто там лежали не боксерские перчатки, а пара ручных гранат.

Годы пока не мелькают и не прибавляются к Димкиным месяцам. А вот дни действительно идут очень быстро, хотя в каждом — много хлопот.

Димка, если перевернуть его на животик, держит го­лову, лежит, ручки вперед, как маленький сфинкс. Дим­ка следит за яркой игрушкой, поворачивает глаза. Димка узнает своих родителей, каждого дарит особой улыбкой.

Молоденькая докторша в консультации отметила:

— Какой у него смышленый вид!

Но как посмотришь на других ребят, Димкиных свер­стников,— все толще, все румянее, все лучше прибавляют в весе, до нормы Димке еще далеко.

А Новый год приближается. За ним школьные кани­кулы — они такие короткие: тринадцать дней!

За эти тринадцать дней нужно решить, как быть дальше.

Появились три кандидатки в няни. Одна не может быть приходящей, а поместить ее негде. Другая, совсем уже старенькая, заявила, что гулять может два часа, не больше. У третьей было такое недоброе лицо, что Свет­лана даже боялась: вдруг согласится? Сама нашла ка­кой-то предлог, чтобы сделать отвод.

Потом по очереди говорили с заведующей яслями, сна­чала Светлана, на другой день — Костя. Заглядывали в спальню и в комнату для игр. Вечером сидели подавлен­ные около Димкиной кровати.

— Костя, он будет самый маленький в группе. Самый слабый. Ты обратил внимание, какие они все там толстоморденькие, боевые?

Сама с десяти лет росла без семьи — на всю жизнь осталась неутоленная жажда материнской ласки, тихого уюта.

Димка лежал, ручки поверх одеяла, рукава кофточки зашиты, чтобы не царапал лицо ноготками. Улыбался каждому из родителей отдельной улыбкой.

Светлана погладила волосики. Спереди отросли хоро­шо, а на затылке — лысинка.

— Я завтра еще раз в консультацию схожу, посове­туюсь с доктором.

В консультации распаковала Димку на высоком сто­лике с низкими перильцами.

Спит себе...

Две мамы сидели знакомые. Одна сказала:

— В ясли? Так очень хорошо! Я и первого в ясли с четырех месяцев носила, и девчонку хочу отдать. Свекро­ви трудно с двумя управиться.

А девчонка у нее — поперек себя шире, ножищи — две Димкины можно выкроить из каждой. Такая за себя по­стоит. Другая мама ахнула:

— Да разве можно в ясли, он у тебя слабенький! Там сейчас же всякие болезни начнутся.

А докторша в кабинете: