Мама

— Почему? Я недостаточно искренне извинился? Что тебе нужно еще?!

— Видишь ли, Дерек, — начала я, тщательно подбирая слова, — меня задела вовсе не история с Ариэллой Кроус, — скажем так, не только она. Мне кажется, что, если бы твоя бывшая возлюбленная не приехала в Рив, случилось бы что-нибудь другое, что заставило меня задуматься о наших с тобой взаимоотношениях. Быть может, это глупо, но мне казалось, за прошедший месяц мы неплохо сдружились.

— Так и есть! — воскликнул Дерек.

— Знаешь, я всегда считала, что самое неприятное в отношениях людей — это равнодушие. Когда одному абсолютно все равно, что другой из-за него может испытать неудобство. Меня с детства учили, что к чувствам, времени, интересам людей, а особенно тех, кого ты называешь своими друзьями, нужно относиться уважительно. Поэтому я всегда с вниманием отношусь к интересам другого человека и того же требую к себе. Если же человек демонстрирует мне свое откровенное равнодушие, значит, близкими людьми мы с ним не станем. Я все понимаю, Дерек. Правда, понимаю. Тебя выбили из колеи, нагрузили кучей лишней информации, заставили понервничать. Но и ты пойми: я никогда не претендовала на то, чтобы стать центром вселенной, однако очень хочу, чтобы по отношению ко мне проявляли хотя бы элементарную вежливость. У нас с тобой была договоренность, были общие планы, которые мы обсуждали почти полторы недели. Знаешь, очень неприятно ощущать, что мною и этими планами пренебрегли. Телефон у тебя есть, пальцы тоже имеются. Это было бы несложно — выделить из твоего плотного графика полминуты и предупредить меня, что ввиду нежданных обстоятельств все отменяется. Я ведь и сама зачастую работаю на износ, в том числе в свои законные выходные, поэтому лишних вопросов задавать бы не стала — надо, значит, надо. Впрочем, это, конечно, ерунда. Ты был занят. И ты уже извинился.

— Но впечатление осталось испорченным, — медленно сказал Дерек.

— Вместе с выходными, — кивнула я. — Это прекрасно, что ты тоже все понимаешь.

Почти минуту мы сидели молча.

— И что теперь? — спросил наконец Хозер. — Дружбе конец?

— Ну почему же. Было бы странно прекращать общаться из-за подобной глупости. Как ты считаешь?

— Я с тобой согласен.

Я вдруг обратила внимание на то, как крепко Дерек сжимает пальцами угол моего стола и как лихорадочно румяны его щеки.

— Знаешь, будет действительно лучше, если до конца своей ссылки ты останешься жить в Рендхолле, — сказала, желая его успокоить. — Подумай сам: в августе мы разведемся, ты уедешь в столицу, я останусь здесь. Есть ли нам смысл сближаться особенно тесно?

— А почему бы и нет? — пробормотал Хозер. — Неужели я стал так тебе противен, что ты не хочешь лишний раз меня видеть?

— А зачем нам видеть друг друга лишний раз? — серьезно ответила я. — Чтобы дружить, вовсе не обязательно жить под одной крышей. К тому же мы с тобой два с половиной года прожили как совершенно чужие друг другу люди. А в конце лета чужими станем официально и, вполне возможно, больше никогда не встретимся. Мне кажется, было бы логично оставить друг о друге теплые воспоминания.

— Ну конечно, — фыркнул Дерек. — Впечатление-то я о себе испортил. Вы позволите хотя бы звонить вам, госпожа Хозер?

— Позволю, — с шутливой милостью кивнула я.

— А вместе завтракать по субботам?

— Для этого тебе придется тратить сорок минут на дорогу от Рендхолла до кафе. Это же очень неудобно.

— Ничего страшного, — махнул он рукой. — Для меня эта дорога — не расстояние. Так ты не против?

— Не против.

Он посидел у меня еще пару минут, а потом засобирался в поместье.

— Сильно не гони, — сказала я, глядя как Хозер надевает в прихожей куртку. — Дорога от дождя мокрая, а перед Рендхоллом очень крутой поворот.

— Если хочешь, я могу позвонить, когда доберусь до усадьбы, — улыбнулся муж.

— Позвони, — пожала я плечами.

Хозер вдруг серьезно посмотрел мне в глаза, а потом взял двумя руками мою ладонь и осторожно ее сжал.

— Пожалуйста, Ви, не сердись на меня. Мне очень стыдно за то, что произошла такая некрасивая ситуация. Мы с тобой действительно много времени прожили как чужие люди, и мне очень не хочется, чтобы мы снова отдалились друг от друга.

Когда его машина отъехала от моего дома, я некоторое время стояла у окна, смотрела ей вслед и думала о том, что на самом деле есть еще одна причина, по которой я не хочу сближаться с Хозером.

Уж слишком удивила и даже испугала собственная реакция на известие об «измене» мужа. Раньше его похождения меня абсолютно не трогали. Так что же изменилось в моем отношении к гуляке Хозеру, раз я так близко к сердцу приняла рассказ Лайона Витта о спальне и приватной беседе Дерека и Ариэллы?

Эта симпатия к мужу, возникшая за месяц нашего совместного проживания, совсем не порадовала. Хозер, конечно, тоже относится ко мне вполне благосклонно, однако надеяться на глубокое чувство с его стороны было бы глупо. Скоро он вернется в столицу и наверняка выбросит из головы и Рив, и свою ненужную жену.