Мама для чужого наследника

Внутри поднимается волна трепетного возбуждения. Она идет волнами. Вначале слабая, потом сильнее, ярче, насыщенней. Заполняет каждую клеточку, каждое нервное окончание. Напитывает меня таким предвкушением, что низ живота стягивает сладко-болезненным спазмом.

Я не верю в происходящее. В то, что мы вместе. Что эти руки касаются меня, вызывая внутри настоящий ураган эмоций. Что я вообще позволила себе переступить черту между нами.

Это как запретный плод. Недоступный, греховный, но такой желанный.

Я делаю судорожный вдох, ощущая, как мое тело наполняется легкостью. Мне даже не нужно дышать.

Он мой воздух.

Мое желание.

Мой смысл существования в эту секунду.

«Девочка моя, любимая…» – шепчет знакомый голос, обжигая дыханием ухо. Взрывая внутри меня все заслоны. Кажется, ему даже не нужно меня касаться. Еще чуть-чуть, и я дойду до финала сама. Только от одних мыслей о предстоящем.

О нем…

О…

– Эгоист! – врезается в сознание резкий истеричный женский голос.

Вздрагиваю, как от хлесткого удара плети. Распахиваю веки и утыкаюсь взглядом в идеально белый потолок с лентой подсветки по краю. Грудь тяжело вздымается, дыхание сбивается, словно я только что пробежала стометровку. И в голове эхом голос Германа из… сна.

Это был сон! Такой реалистичный, сладкий, запретный.

Сон.

Просто сон.

В комнате душно. А может, просто мне жарко от все еще накатывающих ощущений? В первые минуты сложно разобрать.

Я пытаюсь стряхнуть, избавиться от явных, почти ощутимых фантомных прикосновений Кравицкого. От пережитых только что эмоций.

Кажется, мое буйное воображение решило немного позабавиться.

– Ты думаешь только о себе! А на меня совсем плевать?! – снова слышу женский крик.

Голос его жены. Она очень сильно чем-то недовольна.

Я не знаю, что у них там произошло или происходит. И вмешиваться нет никакого желания. Единственная мысль, которая режет сознание, – мой сын. Его забрал Герман, давая мне возможность отдохнуть. Но сейчас уже… полдень?

Я пытаюсь примерно определить время, распахивая шторы и выглядывая на улицу. За окном ярко светит солнце. Ослепляюще. Я щурюсь с непривычки, разглядывая вид из окна. Зеленый газон, петляющие дорожки между клумбами, цветочные композиции, какие-то экзотические кустарники. Есть даже небольшой искусственный водопад ближе к ограде.

В другой раз я бы наверняка пристально рассмотрела каждую травинку, но сейчас у меня в голове другие мысли. Мне нужно узнать, что с Илюшей, как он себя чувствует и где он.

Только вот непрекращающаяся перепалка за дверью убавляет решимости.

– Это очень удобно, правда? Скажи, это такой план? Заранее продуманный? Ты специально, да?

– Саша, прекрати!

– А как мне еще реагировать на это, Герман? Как? Ты расстроил мне все планы, подверг меня риску и еще хочешь, чтобы я поняла?! Что мне теперь делать? Как быть? Ты подумал? А знаешь что? – слышу гневное. – Да пошел ты!!! – И звонкий стук каблуков по паркету.

Застываю на пороге комнаты. Шаги уже стихли, а я все еще не решаюсь выйти. Грудь сжимает предчувствие того, что сейчас не лучший момент. Герман на взводе. А попасть под горячую руку – так себе перспектива. Я и без того в этом доме на птичьих правах.

Но выбора у меня нет. Поэтому, подождав еще пару минут и убедившись, что разговор между четой Кравицких закончен, толкаю дверь и выхожу в коридор.

Никого.

Тишина такая, что давит на уши. Александра точно ушла, я слышала. А где Герман с Илюшей?

Иду медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Шаг. Второй. Третий.

Крадусь, как вор. Внутри столько эмоций, что я хочу и одновременно боюсь столкнуться с хозяином дома. Причем боюсь не его. А себя. И своей реакции на его персону. Мне уже сны начали сниться с его участием. Эротические. Что дальше?

– Папа, ди сюда! Пап! – улавливает ухо голос Илюши.

Меня немного отпускает. Мозги проясняются.

Я ускоряюсь, приближаясь к той двери, откуда идет звук. Это не детская. Где-то совсем рядом витает шлейф женских духов.

– Можно? – стучу тихо.

И, не дожидаясь ответа, вхожу.

Большая комната в темно-бордовых тонах. Цвет поистине королевский, дышащий помпезностью. Просторная кровать с балдахином в старинных традициях. Шикарная хрустальная люстра. Тяжелые портьеры на окнах. И ковер на полу, в котором ноги утопают по щиколотку.

Здесь каждая мелочь буквально кричит о том, насколько она эксклюзивная, баснословно дорогая, но… общая картина выглядит как абсолютная безвкусица. Я не могу понять, что именно меня так смущает. Вызывает отторжение уже спустя несколько секунд.

– Соня? Как дела? Как ты себя чувствуешь?

Кравицкий поднимается с кровати, замечая мое появление в спальне.

Илюша тоже реагирует, отвлекаясь от игрушечной железной дороги, которая занимает почти половину свободной части пола.

– Мама, мама! – кидается навстречу с объятиями.

Я подхватываю его на руки, параллельно осматривая кожу.

– Как он? – спрашиваю с тревогой у Германа, игнорируя его вопросы.

Хотя, судя по обстановке, и так понятно, что сыну ничего не угрожает.