Мама для наследника

Я прижалась к стене, оглядываясь по сторонам, и искала, что можно использовать как оружие. Пусть будет, что будет, но прыгать самостоятельно и заканчивать жизнь самоубийством я не намерена. Живой я ей не дамся и сопротивляться стану до последнего вздоха. Зачем облегчать стерве задачу? Как назло, северная башня, в которой жил когда-то Дэйс, являлась образцом порядка, никаких вещей и обломков здесь не валялось. Да и те вещи, что имелись, были у противоположной стены в шкафу. Около меня находилась только узкая кровать с матрасом.

Поняв, что придется-таки все делать самой, преодолевая мое сопротивление, Вирна тяжело вздохнула, всем своим видом показывая, что она хотела как лучше, и шагнула ко мне. В этот момент у меня начались галлюцинации, иначе я не могу объяснить, как шкаф в два моих роста и почти такой же в ширину бесшумно оторвался от пола и полетел по направлению к нам.

– Вирна, шкаф! – Я показала за ее спину пальцем, не в силах описать происходящее.

– Думаешь, я идиотка, отвлекусь на столь неумелую игру, дав тебе шанс сбежать? – усмехнулась девушка.

Больше ничего сказать и сделать она не успела. В отличие от абсолютной тишины полета, падал шкаф как полагается – с грохотом ломающихся досок, звоном бьющегося содержимого внутри. А крик самой Вирны потонул в этом шуме и почти мгновенно стих.

Я без сил сползла по стене и закрыла лицо руками. Чувств и мыслей никаких не осталось, все – страх за себя и за будущее сына, шок от непостижимой смерти и нервное перенапряжение смешались в какой-то коктейль, переварить который моя психика оказалась не в силах. Меня трясло, как от озноба, зуб на зуб не попадал. Даже облегчения от внезапного спасения не было – одна сплошная пустота. Именно поэтому прозвучавший знакомый голос меня не удивил и не напугал.

– Ты как, в порядке? – поинтересовался уже виденный мною старик из башни, сейчас – полупрозрачный призрак. Возможно, конечно, это галлюцинация, но я решила начать доверять своим органам чувств. И если глаза видят, а уши слышат – значит реально.

– Относительно, – отозвалась я, – физически полностью цела.

Привидение покачало головой и подошло ко мне вплотную.

– Никто и не говорил, что будет легко, – улыбнулся он.

– Поэтому все должно быть так трудно? – спросила я, глядя сквозь призрак на сломанный поваленный шкаф. – С кем и с чем мне еще предстоит сражаться?

– Прежде всего с самой собой. Со своими страхами, сомнениями.

– Ой, только не надо этой псевдофилософской ерунды, – поморщилась я. – Мои страхи и сомнения – меньшая из проблем. На повестке дня, как отсюда сбежать, а для начала – выжить.

– Это и впрямь серьезные проблемы, – неожиданно поддержал меня старик. – Да только их серьезность несколько иная, чем ты и другие думают. Ребенку древней крови для нормального развития нужна не только мать, но и отец. Именно тогда он становится невосприимчивым к болезням, физически и умственно полноценным и даже превосходящим других.

– Что вы имеете в виду? – Я широко раскрытыми глазами смотрела на призрачного собеседника, боясь принять его слова.

– Если в скором времени ты, Владимир и Мариар не окажетесь снова вместе, то проблемы с ребенком неминуемы. Сначала болеть начнет, потом потихоньку отставать в развитии. К тому моменту, когда чародеи смогут представить его общественности, он превратится в скудоумного калеку.

Я уткнулась лбом в колени. Хоть бы раз мне сказали что-то хорошее! Все новости одна хуже другой. Что теперь делать, вот что?

– Почему вы говорите это мне, пленнице Закатной крепости? – горько спросила я, понимая, что несчастное привидение здесь ни при чем, но чувства, вернувшиеся и обрушившиеся на меня, требовали выхода. – Идите, расскажите все вашим чародеям! Пусть они думают и решают, что делать!

– Понимаешь, – спокойно ответил призрак, – чародеи не станут меня слушать, они, скорее, объявят охоту на живущего в крепости духа и упокоят его, чем выслушают и пойдут навстречу. Их путь к Новому богу труден и долог, они не отступятся, не признают, что где-то ошиблись, а во что бы то ни стало попытаются довести задуманное до конца.

– А мне-то что делать? Бежать в леса в начале осени, которая, по слухам, заканчивается здесь за месяц и переходит в суровую зиму?

– Мы что-нибудь придумаем, – улыбнулся призрак, – не переживай и не отчаивайся. Не опускай руки.

– Чтобы не опускать руки, их нужно для начала поднять, а у меня уже нет на это сил. – Жалость к себе захлестывала. Что еще мне предстоит узнать и выдержать?

– Есть у тебя силы, – не согласился старик. – Твой ребенок сейчас проснулся и плачет от голода. Вставай и иди его кормить, мыть, пеленать.

– Правда проснулся? – недоверчиво посмотрела я.

– Абсолютная правда или тебе поклясться? – Клятва призрака – это что-то новенькое, чем он может поклясться? Своим посмертием?