Мама для волчонка

– Не знаю, – пожала плечами. – Просто привыкла надевать или штаны или длинные юбки.

«Не знаю?» Неужели я на самом деле сказала именно это? С ума сойти какая чудовищная ложь.

На самом деле я никогда не выставляла на показ свою женственность по одной единственной причине – чтобы не оказаться там же, где и Вика.

Стоит приглянуться волку и тебя ждёт только один исход. Превращение в его подстилку. До сих пор удивляюсь, почему Максвелл ведет себя со мной иначе. Спокойно и сдержанно. Так словно по-настоящему дорожит мной. Опекается. Заботится…

Да, не спорю, с самого начала у нас не заладилось. Но сейчас всё настолько хорошо, что даже страшно. Его поступки настолько быстро ломают все мои представления о волках, что я уже самой себе начала казаться не к месту предвзятой.

– Что ж, здесь у вас есть все основания избавиться от своей привычки.

– Что? – не сразу поняла чему это адресовано, с головой уйдя в собственные мысли. – А. Да. Почему бы и нет.

Как не посмотри, но сейчас мне на самом деле больше не угрожало приглянуться какой-нибудь твари, грозящей меня изнасиловать.

Сейчас рядом со мной был мужчина, который ни за что на свете не позволит меня обидеть. Даже если я решу выйти в город практически голой!

– И какое же ты тогда выберешь для меня платье?

– Это! – протянула один из сарафанов, который я купила исключительно для похода на пляж.

Лёгкая, нежно-персиковые кружевная ткань, тонкие лямочки, свободная юбка. Конечно же, оно было красивым. Но и откровенным.

Очень откровенным…

– Это? Серьёзно? Такое крохотное?

– Да! Только это и никакое другое! Поверьте, миссис Грэм, оно превосходно.

– Допустим, – приняла его, напряженно изучая глубокий вырез. Лифчик под такое точно не наденешь. Весь вид испортит. А идти без него… Всё равно что дразнить голодного волка свежей вырезкой. – А что с волосами сделать? Поднять или оставить как есть?

– Оставить. У вас очень красивые волосы и кожа. Здесь редко когда увидишь таких светлых людей. Так что вы точно не останетесь без внимания!

На улице было так горячо и влажно, что от любой лишней косметики создавалось ощущение грязной кожи. Так что ни став ей злоупотреблять, я ограничилась тушью и блеском для губ.

Не знаю, сколько раз я уже посмотрела в зеркало, пытаясь довести себя до идеала.

Как же хотелось чтобы, глядя на меня, Макс больше не видел Вику. Хоть бери и перекрашивайся! В шатенку, брюнетку, рыжую. Всё равно. Лишь бы раз и навсегда вытравить из себя её призрак.

– Почему? – провела пальцами по щеке, буравя своё отражение.

Почему не могли родиться двойняшками? Почему мне приходится носить её лицо?

Интересно, видит ли Макс под Викиной внешностью меня настоящую?

Хоть немного?…

Самую малость?…

Специально, впилась ногтями в кожу, получая живительную дозу боли.

Уверена, стоит накрасить губы красным и уже никто не сможет понять, где заканчивается она и начинаюсь я.

– Госпожа Грэм, – постучала Амала, выводя меня из ступора, – мистер Грэм попросил передать вам, что ждёт внизу.

– Уже спускаюсь.

Несмотря на то, что Макса не было всего около пяти часов (ничтожно мало, по сравнению с тем как ещё месяц назад мы могли не видеться целыми неделями), казалась, я прожила без него целую жизнь. В которую мне совершенно не хочется возвращаться!

Когда я спустилась, Макс играл в гостиной с моим любимым волчонком, заставляя его хохотать беззубым ротиком. И я даже не сомневаюсь, что смогла бы смотреть на них куда дольше, чем на огонь или воду.

Нет. Эта картина была настолько безупречной, что я бы любовалась ей вечно.

– А вот и мама, – улыбнулся Максвелл, держа на руках Куина.

И…

Кажется…

В этот момент со мной произошло что-то невероятное…

Внутри что-то оборвалось. Треснуло. Лопнуло. Разорвалось на мелкие осколки, заставляя почувствовать себя до ужаса беззащитной.

Эти двое обезоружили меня. Превратились в мою личную «Ахиллесову пяту». Окончательно и безвозвратно лишая той надёжной и крепкой раковины из одиночества и ненависти, в которой я пряталась всё это время. Все последние тринадцать лет.

Странно… ещё пару месяцев назад для полноценной жизни мне не было нужно ничего кроме этой тяжелой, окостенелой раковины. А уже сейчас я ни единого дня не могла представить без этих двоих.

Да. Так и есть. Я на самом деле позволила себе любить. Позволила себе завесить. Позволила нуждаться. В тех, кого поклялась ненавидеть.

К глазам подступили слёзы и я сама того не понимая, пошла к ним навстречу, целуя Макса самым честным и самым искренним поцелуем на который была способна.

Врезаясь в его губы с до ужаса тихим и невероятно громким признанием в любви.

– Ника, ты… – ошарашено посмотрел на меня Берсерк, когда я наконец-то оторвалась от его губ, целуя Куина в румяную щечку. – Всё нормально?

В его голосе было столько тревоги, словно я, ей богу, сошла с ума, перегревшись на солнце!

Уверена, пощёчину Макс воспринял бы куда спокойнее, чем мой первый самостоятельный поцелуй.

– Нормально, – пожала плечами, не сдерживая улыбки.

– Кхм… – недоверчиво прочистил горло, передавая мне Куина.