Мама Эм (СИ)

— Я не должна была садиться за руль, — не отводя взгляда, не понижая голоса, не подбирая слов, говорит Мэри Маргарет. — Не в тот вечер, не когда я знала… — она осекается. Слов все равно слишком много. И они все лишние. — Я подвела ее. И потеряла.

— Я не удержал сына.

У Голда — сейчас она впервые замечает это — шотландский акцент, и Мэри Маргарет кажется, будто она видит все, что случилось. Где-то далеко в горах другого континента: поход, скользкий подъем, высокий детский крик.

В приглушенном голосе, в стиснувших набалдашник трости руках, в сбившемся дыхании, в полуопущенном лице Мэри Маргарет читает ту же пустоту, что она носит в себе, пустоту, которую только привычка делает выносимой. Едва выносимой.

Голд не говорит Мэри Маргарет «простите» и, похоже, не хочет слышать это от нее. Вместо слов между ними проносится влажный, отдающий лиственным дымом ветер. Вместо слов кружатся, опадая между ними, сухие листья.

Мэри Маргарет вдыхает горчащий воздух, втягивает, закрыв глаза. Порой ей кажется, что в Сторибруке всегда осень; поздняя, безрадостная, прозябшая. И нет смысла ждать зиму. Нет воспоминаний о весне. Не будет лета.

Некому сказать тебе, что когда-нибудь что-нибудь изменится. Что все еще будет хорошо. Остается только помолчать рядом с тем, кто, как и ты, знает — не будет.

Они расходятся без слов.

***

Они никогда не встречаются. Мэри Маргарет еще ни разу не пришла в кафе в то время, когда туда приходит Голд.

Их встречи очень редки: просто иногда кафе оказывается переполненным, а они — за одним столиком.

Их встречи настолько редки, что в любом другом городке и при иной репутации Голда о них и не заговорили бы, но сейчас Мэри Маргарет все же ловит на себе удивленные, а порой и встревоженные взгляды.

В такие мгновения Мэри Маргарет почти уверена, что вот-вот вспыхнет и начнет смущенно рыться в сумочке, точь-в-точь как при встречах с мэром Миллс. Но одновременно Мэри Маргарет уже знает, что что-то глубоко-глубоко в ней отзывается на эти взгляды так несвойственным Мэри Маргарет движением: вскинутым подбородком, упрямым прищуром.

Если находиться рядом с Голдом и опасно, Мэри Маргарет почти уверена — с такой опасностью ей под силу справиться.

Это ощущение смелого задора гасло, едва успев вспыхнуть. И тогда Мэри Маргарет недоумевала, зачем и о чем разговаривает с этим непонятным, совершенно чужим, неприятным и опасным человеком.

И уж совсем непонятно, как она могла рассказать ему про Em`s Mum.

***

Она рассказывает Голду об Еm`s Мum. Он долго молчит.

— Боль утихает, если не подпитывать ее, — говорит он наконец. — Вы поступаете неразумно.

— Я счастлива, пока верю, что… что это все правда, что… — Мэри Маргарет уже не размешивает густо-коричневый с шапкой пены напиток, — что Эм действительно где-то рядом.

— Нет. Отпустите ее.

Мэри Маргарет резко откидывает в сторону чайную ложечку. Поднимает глаза.

— Вы смогли?

Голд смотрит на нее.

— А ведь вашему горю намного больше лет, чем моему, — едва слышно, почти невольно добавляет Мэри Маргарет.

Голд наконец отводит взгляд. Тянется к прислоненной у столика трости.

— Намного.

Мэри Маргарет неделей раньше замолчала бы. Но она только что рассказала Голду об Em`s Mum. И она продолжает:

— Но вы не только не смогли отпустить боль, вы и не пытались. Все ваше имущество, эти сделки, арендная плата — это попытки заполнить пустоту.

Голд молчит.

Он поднимается, кладет на стол купюру, на мгновение задерживает руку. Звякает колокольчик.

***

Мэри Маргарет не пытается понять, что связывает ее с Голдом. Еще меньше она понимает, что связывает Голда с ней. Но иногда ей кажется, что Em`s Mum знает о ростовщике больше, чем известно Мэри Маргарет.

— Лерой?

Голд окидывает Мэри Маргарет откровенно забавляющимся взглядом.

— Да, он…

— Дело не в Лерое, а в условиях договора, — все с той же деланной мягкостью перебивает Голд. – Вы начинаете не с того.

— Значит, вы выселите Лероя? — Мэри Маргарет слышит, как звенит негодованием ее голос.

— Если он не погасит долг, — Голд разводит руками, демонстрируя беззлобие, — согласно договору, да.

— Вы этого не сделаете, — решительно заявляет Мэри Маргарет.

Голд выразительно оставляет ее слова без ответа, и вдруг Мэри-Маргарет разглядывает в его взгляде, в его позе больше, чем холодную расчетливость — тонкое наслаждение пополам с жестокостью. И эта жестокость не имеет отношения к шахтеру Лерою, которому грозит остаться без крыши над головой в конце месяца. В глазах стоящего перед ней человека Мэри Маргарет читает готовность на гораздо более темные поступки и память о них.

Мэри Маргарет невольно группируется, словно повеяло холодом. Кто знает, что у него за прошлое?

Голд неспешно улыбается.

— Похоже, вы передумали разыгрывать Красавицу и Чудовище?

Мэри Маргарет несколько секунд зачарованно смотрит на него, склонив голову набок. На несколько секунд важнее, чем интересы Лероя, становится предлагаемая ростовщиком параллель.