Мама, я демона люблю!

Когда Завеса, наконец, выплюнула меня, Сели уже была любимицей Тёмного. И имела право завести своего любимца. Правда, несмотря на все её усилия и советы, приличного демона из меня так и не вышло. Вечно я думал о чём-то не том. Например сейчас.

— Так что, подписываем? — сунула она под нос Камиле пергамент, испещрённый мелкими буквами.

— Ками, тебе это не нужно, — я попытался мягко вклиниться между женщинами, но тем явно нравился девичник и в мальчиках они пока не нуждались. Пришлось использовать другой метод. — Сели, ты не можешь заключить сделку.

— Почему это?

— Потому что у тебя уже есть одна. Ты связана договором. Кстати, где Томас?

Она очень нехорошо растянула губы. Нехорошо и сильно, так, что стали видны заострённые зубки.

— Томми был очень хорошим мальчиком, — начала она. — Сильным, старательным…

— Туповатым, — подсказал я. Я уже прекрасно понял, что Томми с нами больше нет.

— Не без этого, — согласилась демоница. — Поэтому Томми уже продлил контракт. И, вот незадача, совершенно случайно сразу же напоролся на нож… м-м-м… трижды… и очутился в Подземье!

— Ты не могла…

О чём это я? Конечно, могла! Не только могла, но и обязана была. Как и я…

— Так что этот демон, — Сели поиграла плечами, наклонилась к оре и жарко подышала ей в шею, — абсолютно свободен. Не желаете ли стать ведьмой и получить безграничную власть на тридцать три дня, кири?

— Нет, не желает! — влез я, но опоздал.

— Да!

Быстро-быстро, словно боясь передумать, как когда-то и моя кири, она прижала палец к пергаменту и коротко охнула, когда капнуло алым.

Как в старой глупой сказке, громыхнул гром: пути назад больше нет.

Не глядя на договор, не спрашивая ничего у демоницы, она повернулась ко мне, подняла пустые болезненные глаза. Внимательно, слишком внимательно всматриваясь в моё лицо, она прошептала, вплетая слова в шум дождя:

— Фамильяр, я уже могу пользоваться магией?

— Конечно, кири! — с готовностью подтвердила фамильяр.

— И я могу делать всё, что угодно и ты поможешь мне?

Почему-то Сели тоже смотрела на меня. Слишком пристально, слишком жёстко. Слишком понимающе.

— Разумеется.

— Я хочу убить того, кто сломал мою жизнь.

О-о-о, ну всё понятно. Сейчас меня опять убивать будут. Плавали — знаем. Дело это муторное и неблагодарное.

— Девочки, не обижайтесь, но желающих слишком много. Могу записать вас на следующий выходной. Пополудни.

Но ора Камила, бывшая старшая дочь Лунной жрицы, не слышала и не слушала меня.

— Я хочу убить Тристу Макклот.

Сели дважды медленно хлопнула в ладоши:

— Слушаю и повинуюсь.

Глава 19. Папа, папочка, отец…

Серьёзно? Нет, правда, серьёзно?!

Это, между прочим, был важный эмоциональный момент! У меня, знаете ли, в принципе проблемы с доверием мужчинам, а про этого конкретного рогатого… демона наговорили много всякого не располагающего. И вот именно сейчас, тоскливым сырым вечером, наедине, в тишине и покое выдался подходящий момент чтобы это обсудить. Я даже нашла в себе силы сделать это!

И он посмел… Вдох-выдох, вдох-выдох. Нет, если я хочу, чтобы голова хоть немного соображала, надо злиться дозированно.

Этот. Рогатый. Самовлюблённый. Эгоистичный. Позёр. Посмел сбежать от меня самым наглым образом!

Я вовсе не уверена, что кто-то действительно вызывал демона. Может это такой интересный способ избегать серьёзных разговоров. Уверена, заговори я о свадьбе или, не дай жрица, о беременности, сразу появилась бы сотня просителей, которым срочно, ну прямо-таки немедленно, понадобилось исчадье Подземья.

Нет, так просто ты от меня не сбежишь! Я найду тебя, вытащу, где бы ты ни был, настучу по рогам… Или ещё что-нибудь. Может скалку у мамы одолжу. Но совершенно точно сделаю с ним что-нибудь такое, на что за этой, как её… за Завесой не хватило фантазии!

Так, ладно. Если кто-то этого поганца вызвал, надо перевызвать его обратно.

Я метнулась к столу. Проклятье! Перечитав фолиант от корки до корки, будучи уверенной, что больше он точно не пригодится, я вернула его законному владельцу — отцу.

— Мама!!!

Наверное, крик получился чуть более пугающим, чем я рассчитывала. Потому что она выскочила из своей комнаты сонная и лохматая, вооружённая канделябром, перевёрнутым вверх ногами и горестно капающим на пол горячим воском.

— Убью! — взревела маман, пытаясь в полумраке найти кого-нибудь, достойного кары.

Вспыхнувшая за окном молния на мгновение осветила сразу двух женщин в огромных и длинных, до пят, ночных сорочках. Вслед за ней, точно спохватившись, по крыше забарабанил такой дождь, что, кажется, выйди за дверь — размозжит голову.

— Некого, — я не без труда отняла канделябр, перевернула нужной стороной и вновь вложила в пухленькую руку. Щёлкнула пальцами, чтобы восстановить погасшее пламя и сразу же сообразила: магия не сработает, ведь фамильяра нет рядом. Однако свечи почему-то полыхнули. Наверное, погасли не до конца. Впрочем, не до того. — Рок пропал.

Вместо того чтобы удивиться, схватиться за сердце или хорошенько обложить ловеласа, сбежавшего сразу же, как расположил к себе всю семью, она только слегка погрустнела: