Мама на Рождество

— Сначала ты позавтракаешь и дождешься, пока дороги будут окончательно расчищены.

— Лучше я все же…

— Сядь за стол! — рявкаю на нее.

Эрика как будто только и ждала грубого приказа, чтобы занять место за столом. Проскальзывает на барный стул и берет в руки вилку.

— Это любимый завтрак Милли, — рассказываю зачем-то. — Хлеб обмакивается во взбитом яйце и жарится на сковороде. Она любит запивать это сладким какао или шоколадным молоком. — Эрика смотрит на меня с вопросом в глазах. Не смотри! Я и сам не знаю, зачем рассказываю тебе это. — Мама Милли певица. Алекса Боунс.

— Я слышала о ней.

— Могу себе представить, что именно ты слышала, — качаю головой. В нашем городке не утаить шила в мешке. Наверное, каждый знает, кто такая Алекса, и как она бросила собственного ребенка ради карьеры. — Но не важно. Алекса практически не общается с дочкой. Она ее как будто боится, — горько усмехаюсь. — Приезжает, дарит игрушки, которые Милли терпеть не может, и уезжает.

Поднимаю взгляд на Эрику, она внимательно всматривается в мое лицо с выражением сожаления. Вот черт! Этого я хотел меньше всего. Теперь она будет чувствовать себя обязанной остаться, а секс из милосердия — это так жалко. Меня передергивает от одной мысли.

— Ты не узнавала про Бонго? — перевожу тему, а Эрика моргает, как будто вырываясь из морока задумчивости.

— Уже лучше. Ему пока дают лекарства, но ты можешь сказать родителям, что к вечеру его можно будет забрать. Я, наверное, поеду.

— Ты толком не поела.

— Спасибо, я не голодна. — Эрика встает и задвигает стул под столешницу кухонного островка, за которым мы ели. — Кстати, это очень вкусное блюдо, Милли знает толк в еде.

Она несмело улыбается и идет на выход. Я становлюсь у угла и, опершись на него плечом, скрещиваю руки на груди, пока наблюдаю, как Эрика одевается.

— Тебе надо купить штаны потеплее, — говорю я.

— У меня есть. Просто решила на праздник их не надевать.

Киваю, несмотря на то, что Эрика не смотрит на меня. Потом она выпрямляется, и наши взгляды наконец сталкиваются.

— Спасибо, что приютил на время метели.

— Приютил, — хмыкаю я. — Спасибо, что составила компанию. Но тебе надо подучиться играть в шахматы.

— Ты мухлевал! — возмущается она, натягивая перчатки.

Я пожимаю плечами, подхожу к ней и поправляю широкий шарф, хоть он и намотан вполне нормально. А потом резко притягиваю Эрику в свои объятия. Не понимаю, зачем делаю это, просто следую порыву. Наши лица близко. Я чувствую ее дыхание на своей щеке, ее запах, который кружит голову. Внизу живота буря. И я говорю не о той, которая предшествует страстному сексу, а о такой неприятной. Там все как будто переворачивается и сжимается.

Пора выпускать Эрику из объятий и позволить ей уйти. Но я вдруг вспоминаю и отрываюсь от нее.

— Котенок! — она смотрит на меня расширившимися глазами, и я осознаю, что она могла воспринять это как ласковое прозвище. Слегка качаю головой. — Забери котенка. Отдай его, не знаю, в приют.

Возможно, мне кажется, но на лице Эрики как будто появляется выражение разочарования. Она качает головой.

— Не заберу. Поспрашивай у соседей, может, его кто-то потерял и сейчас ищет. Просто так из ниоткуда он не мог взяться. Тем более, в такую погоду.

Киваю, соглашаясь с ее логикой. Эрика делает шаг назад, еще сильнее отдаляясь от меня. Хмурюсь, потому что мне это не по душе, но головой понимаю, что это логическое завершение нашего короткого приключения.

— Откроешь мне гараж? — Я киваю. — До свидания, Киллиан Томас, — с улыбкой говорит она, берясь за ручку двери.

— Пока, Эрика Коулман.

Она моргает и выходит за дверь, а я беру со стола пульт, чтобы открыть ей гараж, и она могла выехать. Потом резко вспоминаю, что подъездная дорожка не расчищена, и бегу в гараж. Как только ворота поднимаются, я сталкиваюсь взглядами с плачущей Эрикой. Подбегаю к ней, хватаю за руку и втягиваю внутрь, ударом ладони нажимая на стене кнопку опускания ворот. И, не медля ни секунды, впиваюсь в губы Эрики жадным поцелуем.

Глава 16

Эрика

Подбородок дрожит, а в горле встает горький ком, который я никак не могу проглотить. Хочется сесть в машину, доехать до дома и завернуться в одеяло, чтобы уже там выпустить все чувства наружу. Три дня взаперти с Киллианом Томасом не прошли бесследно. Между нами как будто появилась какая-то ниточка, которая связала нас. И ни оборвать ее, ни растянуть. Взгляд скользит по большому окну, на низком подоконнике которого я сидела, когда Кил заботливо надел на мои ноги носки и укрыл пледом.

Я же ненавидела мужчин! И детей не любила!

А сейчас от одной мысли, что я уеду и больше никогда с ним не увижусь, глаза наполняются слезами.

Так, все, соберись, Эрика. Ты же не тряпка.

Но стоит этой мысли появиться у меня в голове, слезы градом обрушиваются на щеки. От влаги на коже я еще острее ощущаю холод, поэтому тороплюсь поскорее добраться до гаража, чтобы уехать. Пробираюсь по сугробам, но меня даже не заботит, как я буду выезжать по нерасчищенной дорожке.