Мама, не читай!

Лёгкая тоска… Не жуткая, изнуряющая, нет. Но всё равно достаточно противная. Боюсь завтрашнего звонка врачу: это, так сказать, последний этап перед окончательным решением (врача и моим) ложиться в больницу или нет. И вообще – как жить дальше. По телевизору прозвучала фраза: «Он смотрит на жизнь с оптимизмом». Вот как это, интересно? Где достать этот самый оптимизм и научиться вместе с ним смотреть на жизнь? Почему, откуда это ощущение окончания жизни, ощущение того, что впереди ничего нет, только тоскливое существование непонятно зачем? Страхи немного поутихли (заползли во временное укрытие?). Но вновь появилась эта чертова тоска…

Вчера я вдруг почему-то вспомнила… То ли священника Меня тогда убили, то ли Сахаров умер – не помню. Помню, что мне было очень плохо, я позвонила матери, и она мне выдала: тут, понимаешь, горе такое настоящее случилось для всего человечества, а ты со своей дурью лезешь, бессовестная! И я почувствовала себя дерьмом. И мне стало ещё хуже. Спасибо, «милая, любящая, заботливая мамочка»! Никогда не поступлю так с Алисой! Господи, только бы у неё не было подобных бед со здоровьем!

«Ты навсегда испортила нам жизнь!»

У нас с Женей всё шло замечательно, мы обживали наш красивый дом, к нам приходили друзья: его – знакомиться со мной, мои – знакомиться с Женей. Алиса моталась туда-сюда, но больше времени проводила всё-таки с нами. Однако ощутить полноту жизни, полноту счастья у меня никак не получалось. Ведь родители так и не познакомились с моим любимым человеком, и вообще их отношение ко всему происходящему смущало и настораживало меня. И, естественно, я продолжала переживать из-за Шурика.

– Дочик, как там папа? – с тревогой спрашивала я Алису.

– Да ничего, – отвечала та. – Грустит, конечно…

У меня сжималось сердце.

– Ты с ним будь ласкова, хорошо? Пожалей его, побольше проводи с ним времени…

– Конечно, мам, не волнуйся! Я так и делаю.

Спасибо тебе, моя маленькая взрослая девочка!

А ведь он мне писал… Боже, какие письма по электронной почте присылал мне бывший муж каждый день! То были длинные, нежные, страстные, очень проникновенные письма – о его любви, о его страдании, о том, что он ждёт меня каждую минуту и никогда ждать не перестанет. Я их все сохранила для истории и, разумеется, показала Жене чуть позже. Он был сильно удивлён.

– Неужели тогда писал тот же человек, который творит сейчас гадости? Невероятно!

Сначала я хотела опубликовать кое-что из тех писем, но потом всё-таки пожалела их автора: при всём моём нынешнем негативном отношении к этому человеку, того Шурика мне всё ещё немного жаль, и я не хочу делать ему больно. Хотя нынешний этого вполне заслуживает.

Да, эти письма заставляли меня плакать и чувствовать себя мучительницей человека, который преданно, верно и страстно любит меня. Такие чувства не способствуют ощущению счастья, поверьте…

Чуть ли не каждый день я повторяла попытки навести мосты с мамой и папой: я звонила им, когда была дома одна, и страстно говорила:

– Мамочка, я чувствую себя такой счастливой! Ты себе не представляешь, как нам хорошо вместе! Мне никогда в жизни ещё не было так хорошо. Мы понимаем друг друга с полувздоха, мы говорим на одном языке! С ним так интересно, тебе тоже будет интересно, вот увидишь… Он так много знает, всё на свете читал…

– А откуда у него деньги? – ровным голосом спрашивала мама.

– Деньги? Он заработал, – немного терялась я от подобного «прокурорского» вопроса. – Он издатель, выпускает учебники, детские книги, другие…

– М-да, ну в наше время в нашей стране честно столько заработать… это как-то… – тянула мама.

– Сколько – столько? – недоумевала я.

– Ну вот… слёту квартиру купил, в Париж вы ездили, Алиса говорит – квартира у вас с евроремонтом…

– Ма, не надо так, – она делала мне больно, – не говори таких вещей про него… Он – честный человек, очень порядочный и, поверь, не нуждается в оправдании заработанных своим трудом денег…

– Да я и не требую никаких оправданий, – поспешно уверяла мама. – Ты хотела богатенького, ты его урвала…