Мама поневоле, или невеста ледяного дракона

После появления в его жизни Алексы чудовище отступило. Он-человек словно проснулся ото сна, заново открывая для себя то, что когда-то казалось естественным, но затем было утеряно за ненадобностью. Сострадание, желание помогать, быть рядом. И даже… любовь.

Но вместе с этим — яростное желание защищать свое, безудержная ревность и почти звериная страсть, которую приходилось сдерживать, чтобы не навредить Алексе.

Знала бы она, что он хочет с ней сотворить — смотрела бы так же доверчиво в глаза?

Прижималась бы с той же нежностью, в поисках защиты и поддержки?

Рядом с ней невозможно было мыслить здраво. В тот момент, когда он явился к ней в образе бывшего жениха, он думал лишь о том, как уличит княжну в неверности и накажет так, как требовал охочий до чужой боли ящер, живущий в нем.

Но что показала проверка? Она не поддалась потому, что бывший жених ее не интересует? или же, напротив, интересует, но Алекса распознала обман и не дала себя провести?

Неизвестность злила, заставляла беситься. В его излюбленном месте в замке в тот день появился не один десяток ледяных скульптур, посвященных надоедливой княжне, избавиться от мыслей о которой он был не в силах.

Альдар разбивал их усилием воли, обращал в ледяную крошку и снег, но подсознание играло злую шутку, и те, словно в насмешку, возникали вновь и вновь.

В конце концов, он решил поступить мудро. Отправить девчонку на время из замка. Пусть навестит родных, развеется. А он, тем временем, обустроит замок, а так же подумает над тем, чем можно привлечь ее и дискредитировать в ее глазах того недоноска, которого она когда-то любила.

Владетель прекрасно осознавал, что с мертвыми бороться бесполезно, а потому вновь вдохнул жизнь в замороженное им же тело, обнаружив Саймона на полдороги в собственные владения.

После того, как он убедится в том, что Алекса принадлежит ему не только телом, но и душой, он вполне сможет устранить его снова, на этот раз навсегда.

В первый же день пребывания во дворце княжна приказала доставить ей золота — не самый дурной знак. Если бы привязанность Александрины можно было купить, он бы так и сделал.

Потом были будни дворцовой фрейлины, за которыми Альдар не слишком следил. По крайней мере, пока ему не передали приглашение на бал.

Хочет ли она, чтобы он пришел? Если бы не хотела, то могла бы просто сжечь приглашение. Эта мысль будоражила и заставляла еще усерднее работать над благоустройством и утеплением замка, набором людей для службы.

Когда бал только-только начался, он некоторое время стоял невидимый, наблюдая за людьми. Сами по себе они его не слишком интересовали, но вот Алекса… ждет ли она его? Переживает ли за его приход?

Но княжна не ждала и не переживала, легко согласившись на танец с первым же подошедшим кавалером.

Нет, Альдар не собирался убивать его за это, но играть с княжной оказалось слишком забавно. Обычно исполнять чужие желания приходилось ему, а теперь Алекса сама была готова исполнить любое, в обмен на то, чтобы он не сделал того, чего и так не собирался.

Соблазн принудить ее к близости был велик, и Альдару стоило большого труда сдержаться. Нет, она должна сама захотеть его, дать ему повод и возможность посадить на цепь сжирающую изнутри ревность.

Кто бы мог подумать, что он проглядел участие Алексы в заговоре! Княжна взбесилась в ответ на его подначки, и в той буре эмоций, что горели в ее взгляде, он увидел отражение своих собственных.

Она хотела его! Искренне, по-настоящему, без принуждения и возможной награды с его стороны. Он не знал, любит ли она его, но то, что в тот момент было между ними, могло послужить основой. Теперь-то упрямая самоуверенная княжна никуда не денется от него. Он сделает все для этого.

То, что случилось потом, было неожиданностью. Кто бы знал, что в момент удовольствия стихия может выйти из-под контроля и устроить подобное?

Но больше всего бесила даже не собственная неспособность взять чары под контроль. Было физически больно видеть то, как его маленькую княжну подкосило произошедшее. Как она переживает за родных, и не только за них. Кажется, ее волновала судьба даже тех, о существовании кого она могла только догадываться.

Альдар понимал, в чем причина этого, еще до того, как отправился к хранителю Севера, а тот только подтвердил его опасения.

Победить лед способно лишь пламя. В других обстоятельствах вряд ли бы он решился призвать его, но глядя в глаза Алексы, понимал — другого выхода нет.

Если он хотя бы не попытается все исправить, то может потерять ее озорной блеск, ее улыбку и то неуловимо нежное чувство, что, казалось, витало между ними.

— В тебя невозможно не влюбиться. И если я вдруг забуду об этом, то обязательно влюблюсь в тебя снова.

Ему еще много хотелось сказать — о том, как она дорога ему, как ему важно ее присутствие рядом, о том, что она делает его лучше, человечнее, не дает чудовищу внутри взять верх.

И когда он вновь оказался в Вертморте, перед глазами стоял ее образ. Ее доверчивый взгляд, чуть растрепавшиеся волосы, улыбка.