Мама-слэшер - это клиника (СИ)

Вскоре мы распрощались. Мистер Патил уходил какой-то просветленный, как будто мое согласие сняло у него с плеч тяжелый груз. Неужели англичане настолько плохо относятся к представителям иных культур? Странно: у нас, в России, я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Хотя, возможно, и потому, что жила в другое время.

====== Глава 6 ======

Что можно сказать о похоронах? Тобиаса я не знала, но изобразить глубокую скорбь было необходимо: если уж я выбрала именно такую линию поведения, то ее нужно выдержать до конца. Людей было много, из них лично мне были знакомы, дай Бог, несколько человек — трое друзей-рыбаков, оказавшихся причастными к трагедии, и Аннет. На этот раз с Джастином и Джимми (на редкость странное совпадение имен, учитывая Джона, как только в их теплую компанию Тобиас попасть умудрился?) были их жены, Карен и Глория. Как-то так само вышло, что после окончания я пригласила их в гости. За столом, угощая гостей чаем и выпечкой, разговор зашел о моих дальнейших планах.

— Буду продавать дом, — вздохнув, призналась я. — С ним связано слишком много счастливых воспоминаний, и теперь, когда Тобиаса больше нет… мне тяжело здесь находиться.

— Ох, дорогая, — покачала головой Аннет. — Я так тебя понимаю: если бы с Джоном что-то случилось… Не знаю, как бы я это пережила.

— Может, тебе нужна помощь с упаковкой вещей? — подключилась Глория. — Ты только скажи.

— Да их получилось немного, — я растеряно пожала плечами. — Пока еще не решила, где мы с Северусом обоснуемся: остаток лета и начало осени попутешествуем. Мне сейчас просто необходимо двигаться, все осознать, свыкнуться с мыслью… — я тяжело вздохнула и покачала головой, обхватив себя руками. — Вот только картины… Я не могу уехать без них, а если перевозить их просто упакованными в оберточную бумагу, то можно повредить холст.

— Картины? — удивленно переспросила Аннет.

— Да, — я светло улыбнулась и сказала гордо и уверенно: — Тобиас был гениальным художником! Если бы он прожил дольше, то мир бы обязательно отдал должное его таланту! Мы потому и отказывали себе во многом, что копили на его первую выставку. Конечно, ему нужно было написать еще несколько полотен, но это было только дело времени: сами понимаете, что для того, чтобы творить, нужно создать условия. Увы, работа на заводе убивала моего мужа.

Я поджала губы и качнула головой, а мои гости буквально обратились в слух, стараясь не пропустить ни слова новой сплетни. И пусть: именно за этим я их и позвала. Если в будущем Северусу все-таки придется стать известным мастером зелий, то такого пятна в биографии, как отец-алкоголик ему точно не нужно. Выдержав мхатовскую паузу, я продолжила:

— Мы так и познакомились: я увидела его картину и простояла рядом, завороженная, больше часа. Он пригласил меня в соседнее кафе, на кофе, разговорились… Это было волшебно: так неожиданно найти человека, который понимает тебя с полуслова, так тонко чувствует мир. Тобиас потом признался мне, что влюбился в меня с первого взгляда. А когда я остановилась рядом и оценила его работу, понял, что это судьба.

Карен мечтательно вздохнула.

— Конечно, я ни минуты не раздумывала, когда он сделал мне предложение, — я воскресила в памяти образ моего Северуса, и счастливая улыбка сама появилась на лице. — Первое время после свадьбы мы купались в эйфории, а потом я узнала, что беременна, и Тобиасу пришлось пойти на завод. Тяжелый, монотонный труд высасывал силы и мешал творить. Последнюю картину он дописывал, уже работая на заводе, а потом просто не находил сил, чтобы снова взяться за кисть.

— А можно взглянуть на работы? — попросила Аннет.

Я кивнула:

— Конечно. Они у меня в спальне: перед сном, еще не погасив настольную лампу, смотрю на них, и как-то легче становится. Знаю, что частичка Тобиаса все равно остается со мной.

Я провела их наверх и, открыв дверь спальни, махнула рукой в сторону расставленных вдоль стены картин, поочередно называя и давая краткие комментарии:

— Эту он начал писать после нашей встречи. Назвал «Знакомство». Он мне рассказывал, что все то время, что я простояла перед его картиной, не этой, разумеется, пытался найти мужество, чтобы заговорить и познакомиться… А это — «Свадьба». У него тогда полгода улыбка не сходила с лица, и он часто пел, просто так. После свадьбы внес меня на руках в наш дом, и донес до второго этажа. Все не мог отпустить, — я счастливо вздохнула и перешла к следующей: — Последняя и моя самая любимая, «Рождение сына». Над ней он работал полтора года. Говорит, что когда писал ее, переосмыслил всю свою жизнь. Завораживающая глубина, согласитесь?

Гости покивали, явно не находя слов, чтобы оценить «шедевры». Я знаю — сама через это прошла. Никогда особо не понимала живопись. Если еще академизм или реализм я понять могу (хотя мне всегда была ближе фотография), то вот все эти экспре-импре-ссионизмы и абстракции… Ну, я допускаю, что и такие вещи имеют право на существование, но вот восторгаться ими не спешу. Данный случай является исключением.