Мама-смерть приходит навсегда

– Ха! Хороший вопрос. У меня неприятности на работе, любовник отправился на отдых без меня, мать перенесла инсульт… Ну а так всё окей.

– Сочувствую…

Это лицо напротив могло бы даже вызвать сердечное томление: живые тёплые глаза цвета сосновой коры, крупный подвижный рот. У последнего имелся недостаток: при артикуляции губы производили некие чмокающие звуки. Короче, если в присутствии Радика моя плоть была напряжена, натянута и гудела, как высоковольтные провода, то здесь…по ней проходили импульсы необъяснимого раздражения.

Тем не менее когда-то подруги настойчиво прочили мне Женичку в женихи.Самый весомый довод: будущая свекровь – интеллигентная женщина. Тоже Женичка. В общем, Женичка и Женичка. А почему бы и нет? Милая интеллигентная семья потомственных филолологов с трёхкомнатной квартирой в центре города.

Мы шагаем по аллее. Женичка отрастил бороду, и она ему к лицу.

– Ты чудесно выглядишь.-(«Пожалуй, это единственный мужчина на земле, который не видит моих изъянов. Может, за таковых и выходят замуж?) -У тебя новая причёска? Тебе идёт.

«Под маленького Володю Ульянова меня стригут с двух лет».

– Как твоя диссертация?– интересуюсь я.

– Защита прошла успешно.

– Мои поздравления.

Я жму его лишенную загара кисть. «Он что, всё лето просидел на своей кафедре?»

Повисает пауза. Из опасения, что Женечка начнёт проявлять ко мне знаки внимания, я выпаливаю:

– О чём твоя диссертация?

– Я исследую излюбленные приёмы писателей. На основе этого рисую психологический портрет.

– Получается, каждый пишет, как он дышит?

– Булат Окуджава!– Женичкины губы растягиваются в улыбке ярмарочного Петрушки.

– А можно ли по стилю определить авторство?– гашу я его улыбку своей серьёзностью.

– Полагаю, что при известной квалификации это осуществимо.

Прозрачный файл со свежим номером «Вестей города Мирного» тут же выныривает из моей сумки.

– Мне нужно знать: кто автор текста.

На какое-то мгновение наши руки соприкасаются, но тут же шарахаются в стороны. Бледные пальцы извлекают содержимое, но после некоторого замешательства кладут на место.

– Я должен огорчить тебя, Зиночка, но это журналистский текст. А здесь я -пас!

«Удивительное дело, из его речи исчезли раздражавшие меня причмокивания. Лекторская практика посодействовала?»

– Это важно. Очень.– Я вкладываю в свой голос максимум проникновенности.

Следует обречённый кивок:

– Хорошо, я попытаюсь…

– Мне нужна информация к завтрашнему дню.

– Но, Зиночка…

– Это вопрос жизни и смерти.

«Господи, вот если бы так я могла разговаривать с Радиком!»