Мама тебя любит, а ты её бесишь!

– И что мы с ним будем делать?

– Как? Ну… встретитесь… это… детство вспомните. То, сё.

– Я очень ценю твою заботу, но лучше бы ты дала мне полежать.

И мама опять решительно отвернулась к стенке.

Я довольно быстро нашла и его адрес, и телефон. Он жил на той же Красноармейской. Только теперь в пятиэтажке.

– Мам! Давай позвоним!

– Отстань от меня.

Я подсела к маме на диван, взяла телефон, набрала номер. Трубку взял мужчина:

– Алё?.. Алё! Кто это? Фу!

Я положила трубку.

– Мужской голос.

– Ну и что?

– Ты бы хоть послушала – тот или не тот. А то, может, какой другой Долгуничев.

Я опять набрала. Он опять взял:

– Алё?

Я быстро сунула трубку не ожидавшей этого маме, надеясь на её растерянность. Когда человека застигаешь врасплох, он не сопротивляется. Но мама стала трубку отпихивать. Несколько мгновений длилась эта молчаливая борьба. Я настойчиво совала ей трубку, она мою руку отталкивала, жестикулировала и ругалась без слов, но, наконец, сдалась. Любопытство взяло верх, и она поднесла трубку к уху.

Мужчина переживал на том конце:

– Кого вам? А?.. Алё?

Наверное, ему давно никто так романтично в трубку не молчал. Он терпеливо подождал, потом отключился. Послышались короткие гудки.

Мама сидела на диване и слушала эти гудки.

– Ну? Что? Он?

– Вроде он… Лен, откуда я знаю? Тридцать лет прошло! Тогда молодой голос был. А сейчас какой-то хриплый, старый.

– Ну… а… Интонация? Интонация-то осталась? Его?

– Алё да алё! Какая там интонация?

И всё-таки какой-то росточек любопытства я в маминой душе прорастила, потому что на другой день она вдруг сама заговорила об Игоряшке. Ни с того ни с сего.

– У него школьный ансамбль был. Они «Мучу» здорово играли. Репетируют во дворе, а девчонки из школьных окон гроздьями на перемене вываливаются: «Игорь, сыграй «Мучу»!» Он не обращает никакого внимания. Тогда Верка Мишутина сообразила: «Игорь, Катя просит!» Я на неё разозлилась, потому что ничего я не просила. И не нужен он мне был сто лет. Но сердце-то замерло – вдруг не заиграет? Отомстит – за всё моё пренебрежение – опозорит перед всей школой! Но тут они грянули «Мучу», и я успокоилась. И опять стала гордой и непреклонной.

– Зачем?

– Не любила.

– Почему?

– Наверное, потому что он уж очень любил. У него даже голос менялся. Заикался он, когда со мной разговаривал. Я как-то неожиданно подошла и услышала, как он нормальным голосом разговаривает – удивилась.

– Глупая ты, мам, женщина.

Мама опять повернулась к стенке. Но очень далёкая музыка победы уже слегка наигрывала в моей душе. Я стала звонить ему постоянно – и днём, и вечером, и утром. Он ко мне даже привык. Даже порой со мной беседовал, удостаивал двумя-тремя фразами типа:

– Ну, что опять будем молчать? Это кому ж я так сдался? – А уж потом клал трубку.

Выждав несколько дней, я опять потеребила маму:

– Мам! Он один живёт! Никакой жены у него нет.

– С чего ты взяла?

– А она никогда не подходит.

– Ну, приходящая какая-нибудь есть. Он видный был парень. За ним многие бегали.

– Даже приходящая хоть разик бы да подошла. А то ни разу. Мам, его надо брать!

– Циничная ты.

– Я – практичная. И романтичная. И симпатичная. И оптимистичная!

– Отстань от меня… А то плакать начну. Хуже будет.

Это означало, что я слишком форсирую события, пережимаю.

Не знаю, сколько бы я ещё так медленно, по шажку, продвигалась, возвращая маму к жизни. Ничего никак у меня не получалось. Энергии у меня не хватало, чтобы на маму влиять. Вот она со своего дивана на что угодно могла меня подвигнуть. И я шла – и горы сворачивала! А я её не могла! Но тут судьба нам улыбнулась. В виде тёти Гали, которая вместе с мамой работала. Скажете, так не бывает! А так было!

Мама как-то тёте Гале стала жаловаться:

– Представляешь? Замуж меня хочет выдать – за друга детства. Надоела я ей. Избавиться хочет.

– Мам, ну что ты говоришь!

– Даже адрес его нашла. На «Аэропорте» живёт. Где-то рядом с тобой. Красноармейская улица, дом пятьдесят три.

– И у меня пятьдесят три. А зовут как? – заинтересовалась тётя Галя.

– Игорь. Долгуничев.

– На артиста Волкова похож?.. Кать, это ж мой сосед со второго этажа. Очень мне нравится! Просто – мой тип!.. Мать недавно похоронил. Мой мужик к нему пить ходит. Неразлейвода. Вчера, правда, пошёл, да быстро вернулся. Я говорю: «Чего ж это аудиенция так скоро закончилась?» А он обиженно так объясняет: «Представляешь! Я к нему, как к человеку – с бутылкой, а он мне: «Я сегодня не пью, я сегодня читаю!» И очки на носу, а под мышкой – книжка. Тьфу!»

– Я так и думала, что он сопьётся, – тут же констатировала мама, во всём ища печальное, соответственно своему тогдашнему настроению.

Но у тёти Гали муж не умер, и она в жизни замечала в основном всё позитивное!

– Значит, ещё не все мозги пропил, раз книжки читает!

– Да ну о чём ты говоришь? Крановщиком на стройке всю жизнь, – снова мама нашла отрицательный вектор.

Но тётя Галя была «свой парень», то есть мой!

– Да ты что! Да крановщик самый важный на стройке человек. Всё от него зависит – от его глазомера!.. Поговорить?

– Ни в коем случае, – из последних сил сопротивлялась мама. – И тем более женщины стареют быстрее мужчин.