Мама тебя любит, а ты её бесишь!

Я из-за маминого плеча активно тёте Гале кивала – мол, конечно, поговорите!

Тётя Галя не подвела. Она отправилась к Игоряшке в тот же вечер и потом подробно мне отчиталась. Происходило это примерно так. Главное было найти предлог. И тут Игоряшкина начитанность сыграла свою большую роль! Всё-таки хорошо читать книжки, потому что тогда есть о чём поговорить, кроме водки!

– Муж вот сказал, что вы третий том Фейхтвангера читали. А мы только два получили. Третий никак не придёт. Так я хотела спросить – не дадите полистать, как закончите?

– Конечно-конечно, я уж прочитал, – и протянул ей третий том Фейхтвангера.

– Спасибо.

– Может… чайку?..

– Да нет… Спасибо… (Надо было как-то переходить к главному.) Я знаю, у вас мама умерла. Так заходите к нам… почаще. Не стесняйтесь.

– Да… Совсем один остался.

– А жена что же?

– Она очень нервная была, грубая – я её… проводил…

– Не любили, наверное?

– Жену?.. Ну, как… Жили… Вы зато с мужем друг друга любите. Вот бы и мне так.

Это был подходящий момент.

– Да вы не расстраивайтесь. Не совсем вы и один. Со мной вместе женщина работает, которая ваша первая любовь…

И тут наступила кульминация, потому что глаза у Игоряшки расширились, он схватил тётю Галю за плечи и затряс с большой силой. Так, что она даже слегка испугалась.

– Катя?! Попова?! Катя Попова!!!

Тётя Галя не знала мамину девичью фамилию, но, не раздумывая, твёрдо ответила:

– Да. Она.

Игоряшка отпустил её, сел, закрыл лицо руками. Тётя Галя признавалась потом, что давно уже не видела таких сильных эмоций у мужчины.

– Точно! Это моя первая любовь. Я её любил, люблю и всегда любить буду!

– Ну… вот.

– С тринадцати лет любил! А потом она замуж вышла.

– Что ж ты её не уговорил, если так сильно любил-то?

– Да-а… Она университет кончила, а я – кто? Потом мать её против была. Потом этот капитан откуда-то появился. Она за военного замуж вышла. Муж у неё военный.

– Нет. Не военный, – твёрдо сказала тётя Галя, которая хорошо знала моего папу.

– Нет. Должен быть военный.

– Да не военный он. На заводе работал. Умер два года назад.

– Странно…

– Вот тебе её телефон. Звони.

– Я?

– А кто? Не она же? Ты же всё-таки кавалер – мужчина. Активная, так сказать, сторона.

Игоряшка взял бумажку и так и остался стоять посреди комнаты, когда она уходила.

Мучился он два дня – преодолевал прожитые годы, рефлексировал, не звонил. Я тоже мучилась страшно, нарезая, как дельфин, круги вокруг телефона. Ни одного своего возлюбленного не ждала я потом так сильно, как этого вынутого мной из небытия крановщика. Мама ничего не ждала, потому что не знала. Я ей не сказала, а то бы вдруг она совсем перекрыла мне эту инициативу.

КУЛЬМИНАЦИЯ!

И вот я была вознаграждена, наконец, узловым событием этой истории! «Вдруг раздался гром небесный телефонного звонка!»

– Алё! – сказала я и почувствовала, что сердце колотится в горле.

– Катю можно попросить? – сказал уже знакомый мне голос – адресат моего молчания.

– Сейчас. Подождите минуточку.

– А, хорошо, я подожду.

Конечно, раз уж всю жизнь ждал.

– Мам, тебя.

– Кто там?

Так я и сказала – кто. Чтобы она ответила: «Скажи – меня нет дома».

– Не знаю. Тебя.

– Сказала б, что меня дома нет… Алё…

Весь остальной разговор я пыталась полностью восстановить по маминым фразам, которые слышала из соседней комнаты. Потом мама, впрочем, сама мне всё рассказала. Она всегда мне всё рассказывала.

– Катя… Это Игорь… Ну, который в одном дворе с тобой жил… Всё детство… Помнишь?

– Конечно…

– Ну, вот… Давно не виделись. Да?

– Давно.

– Может… повидаемся?..

– Знаешь, как я изменилась…

– Это не важно. Я тебя с тринадцати лет любил… У тебя характер был… порывистый и нежный… конечно, нежный… Ты всегда была для меня самая-самая… В такой беретке красной бегала…

Тут мама очень смутилась и не знала, что ответить.

– Приятно быть для кого-то первой красной береткой… ой, то есть первой любовью, – наконец, сказала она и постаралась перевести разговор в шутку: – Ах, мужчины все такие обманщики!

– Я тебя не обманываю! И никогда не обманывал.

– А кто письмо стащил, в котором мне предложение делали?

– Военный?

– Да. Он потом на другой из-за этого женился. Я всё не отвечала и не отвечала. А он чересчур горячий был, самолюбивый…

– Извини… Кать… Я один, и ты одна. Давай будем жить вместе.

– Да ты что… Ты ведь меня тридцать лет не видел. Я постарела. Ты ужаснёшься.

– Это ты ужаснёшься… А ты ещё чувствуешь себя женщиной?

– Как это?

– Ну, если я тебя, например, поцелую, тебе будет приятно?

– Ну, не знаю. Это надо попробовать.

– Приезжай ко мне. Посмотришь, как я живу…

– Лучше ты ко мне.

– Мы с тобой всего один раз в жизни-то и поцеловались. Надо бы и второй.

– А первый – когда ты в армию уходил?

– Да. Еле уговорил тебя вечером выйти.

– Что ж, армия – такое дело.

– Я тебя прижал, а ты как-то вывернулась.

– Ну да, вывернулась! Поцеловал будь здоров! Я тебе ещё сказала: «Дурак!»

– Дурак и есть. Я после больше никого не любил. Правда.

– А помнишь, когда я была в четвёртом классе, ты мне записку прислал – азбукой Морзе?

– Было дело.

– Я её не могла прочесть. Ты не помнишь, что там было? У тебя черновик не сохранился? – пошутила мама.