Мамалыжный десант (СИ)

К чему это, Тимофей не понял, а наверху завели патефон – громкоговорители выбрасывали в январскую ночь что-то зажигательное, веселое. «Чардаш» вроде называется. В холодной темноте, на фоне отдаленных взрывов, на нервы давило здорово.

– Умеет майор работать, – шепнул Иванов и было понятно, что он улыбается.

Все ж псих, непонятно откуда родом, но псих. Хотя как на голову здоровым под этот чардаш воевать?

Что-то изменилось. Наверху сменили музыку на что-то более мягкое, но дело не в том. Тимофей осознал, что стягивает рукавицы, а только потом расслышал звуки – за стеной что-то проскребло.

– Слышал? – качнулся невидимый Иванов.

– Так точно.

– Я беру – ты страхуешь.

– Понял.

План был прост, а вот как диверсанты на первом этаже оказались и сейчас наверх поднимаются, Тимофей так и не сообразил. Неужели действительно по канализации, как наши бойцы рассказывают? Но на второй-то этаж разве просочишься?

Вновь поставили чардаш – вроде чуть другой, но вслушаться не получилось. Стрельба наверху вспыхнула мгновенная, короткая: сплошь очереди наших ППШ, стреляли ли в ответ даже и не понятно.

– Угадали, – шепнул уже погромче Иванов.

Двигался он неслышно – Тимофей едва угадал черную тень, на миг закрывшую выход на лестницу. Наверху гремели торопливые шаги, лопались склянки. Бегут гады.

Тимофей успел дыхнуть на ладони и ловчее взять холодную шейку приклада.

Торопливый топот сапог пронесся вниз по пролету – удирали мадьяры молча. Так же без возгласов грохот шагов перешел шум падения: темные сгустки катились по лестнице, ударяясь друг о друга, стуча оружием. Над этим обвалом вновь мелькнул едва угадываемый Иванов, подсек прикладом ногу еще держащегося на ногах венгра. Тот рухнул в общую кучу. Вот тут кто-то из мадьяр завопил от боли. Иванов выдернул из клубка долговязую фигуру, мощно толкнул-ударил о перила. Человек беззвучно осел на склянки. Еще один венгр от толчка старшего лейтенанта вылетел на карачках в другую сторону, ударился лицом о стену. Иванов уже выламывал руку с пистолетом другому лежащему, тот взвизгнул как поросенок…

Повыше по лестнице силилась встать со ступеней фигура, пыталась вскинуть автомат. Тимофей выпустил по гаду короткую очередь, страшно боясь задеть еще кого-то.

– Так! – Иванов с коротким выдохом ударил еще сопротивляющегося под ним венгра.

Хрипели лежащие, кто-то из них обморочно мычал.

– Эй, как там внизу? – спросили со второго этажа. – Подмогнуть надо?

– Посветите, а то у нас руки заняты, – попросил Иванов.

Взяли живыми троих, еще одного застрелил Тимофей, пятый беглец сам собой помер: то ли шею во время падения свернул, то ли врезал ему старший лейтенант слишком сильно. Бить Иванов умел жутко, это да.

Еще пятерых диверсантов положили разведчики наверху. Там в истерике выла дамочка-пропагандистка – видимо, порядком перенервничала.

Пленные оказались так себе: двое вообще в полувоенной форме с повязками на рукаве, и все молодые, сопливые, несерьезные, особенно тот, что нос сломал и скулил да хлюпал безостановочно. Наград за таких «языков» не дождешься, но опергруппе не награды были нужны, а заказанные студенты из «ударного Ваннайя». С виду вполне подходят, ну а уж точно ли они – на месте разберемся, со своими переводчиками.

Потерь среди разведчиков не было, обошлось. Вот что значит правильная засада и элемент внезапности[50].

Вели пленных осторожно. Не то что опасались попытки бегства, просто обстрел усилился – то ли противник обозлился за гибель диверсантов, то ли просто совпадение. Присаживались переждать близкие разрывы, пленные тоже послушно садились: держали руки в карманах, чтобы штаны со срезанными пуговицами не сползали, парень с разбитым лицом все еще задирал физиономию, из носа подтекало.

– Жалеешь, что ли? – поинтересовался Иванов с непонятной интонацией.

– Чего его жалеть – жив, пусть радуется. А морда заживет. Я вот думаю – а кто из них охотнее говорить станет?

– Тот, что без шапки, – сразу сказал Иванов.

– Это почему? Вот тот что потолще, по-моему, вообще обоссался. Ну и разбитый… у него контузия, вялый-мягкий.

– Да, с этим я перестарался, – признался старший лейтенант. – Вроде и ткнул слегка. Легкие они стали на той военной диете. Что-то толкового после сотрясения из него будет сложно выдавить. А про обоссанного ты не думай. Тот крепкий. Мочевым пузырем управлять сложно, но просохнет, начнет упираться. Идейный.

– Ну, наверное. А почему который без шапки сразу «выдавится»?

– Очень жить хочет. Взгляд его запомни. Это же самое партизанское дело – запоминать.

– Постараюсь. А вы там, на лестнице, ох и быстро управились.

– Опыт. Ничего, подучишься, освоишь.

Любопытно было – прав ли Иванов. Допрашивали венгров не то чтобы очень долго, потом их на пункт сбора военнопленных Тимофей отконвоировал. Вечером не удержался, поинтересовался. Земляков слегка удивился вопросу, но рассказал все в подробностях. Оказалось, бесшапочный и вправду самый болтливый оказался. Но ценное как раз «расквашенный» рассказал – просто он лично знал людей, о которых спрашивали.