Мамин интеллект: Как рождение детей делает нас умнее

Дэн Бэтсон, профессор психологии, специализируется на изучении эмпатии в Университете Канзаса. Он классифицирует ее как «ориентированный вовне эмоциональный ответ, вызываемый оценкой состояния другого человека и соответствующий этой оценке». Другими словами, эмпатия альтруистична, она отличается от обычной передачи чувств, для которой лучше подходит термин «эмоциональное заражение». Таким образом, эмпатия – более осознанное, направленное чувство, которое может служить основой доверия и сотрудничества. Питер Саловей (психолог из Йеля) и другие ученые по праву признают эмпатию одной из составляющих эмоционального интеллекта.

Хотя представляется, что эмпатия присуща исключительно человеку, на самом деле она выражена у многих млекопитающих. Когда исследователи подвесили крысу-альбиноса в воздухе при помощи ременной системы, другая крыса, видя отчаянные попытки освободиться, нажала на рычаг и освободила зверька. В другом эксперименте макака-резус научилась дергать за цепочку, получая в качестве вознаграждения еду, но затем увидела, что от ее действий другую обезьяну бьет током (макака могла наблюдать ее лицо). Первая обезьяна несколько дней не дергала за цепочку, предпочитая голод причинению боли своему ближнему.

Разумеется, не все матери обладают эмпатией, очень не многие все время пребывают в состоянии сочувствия. Мне вспоминается увиденная некогда сцена: хмурая женщина на роликах пристегивает рыдающую малышку к шаткой повозке, какие обычно цепляют к велосипеду, но этот экипаж был закреплен у нее на талии. Мать толкается с места, повозка отчаянно шатается, дочь в истерике визжит: «Нет, мама! Не надо ролики!»

Однако большинству из нас хоть как-то удается понимать ребенка в первые дни его жизни только благодаря эмпатии – что ему нужно, как его утешить, как порадовать. Мы снова и снова обращаемся к этой способности, и в результате наш мозг трансформируется. Возможно, именно поэтому в швейцарском эксперименте по сканированию, описанном в главе 3, мозг родителей активнее реагировал на детский плач, чем мозг бездетных испытуемых. «Мозг изменяется, когда вы применяете новую модель поведения, или используете непривычные логические схемы, или же в процессе эмоционально заряженного, увлекательного обучения, – утверждает Майкл Мерцених. – Эти три вида деятельности вызывают изменения, которые закрепляются, если такое поведение практикуется регулярно».

Так где конкретно мог бы зафиксировать такие изменения томограф? На сегодняшний день ученые лишь высказывают догадки, основываясь на зачаточных сведениях о структурах мозга, отвечающих за эмоции. Попробуйте представить, к примеру, что происходит, когда малыш улыбается, а мама отвечает на улыбку. Родители постоянно разделяют эмоции ребенка: морщатся, когда сыну делают прививку от кори, радуются, когда дочь разворачивает подарок на день рождения.

Келли Ламберт, нейробиолог из Вирджинии, вспоминает, как меняла подгузник своей дочери Ларе:

Она лежала на пеленальном столике, так что наши лица были довольно близко, и я разговаривала с ней, переодевая. Совершенно внезапно у нее то ли ужасно заболел живот, то ли еще что-то случилось: ее личико стало ярко-малиновым, она сморщилась, собираясь разрыдаться. Не осознавая, что делаю, я скорчила такую же плаксивую гримасу – и помню, как в следующую секунду спросила себя: «Погоди-ка, а это еще зачем?» Похоже, мою эмпатию зашкалило.

Очевидно, структуры, отвечающие за эмпатию в мозге Ламберт, на самом деле набрали обороты. Уже довольно давно известно, что, придавая лицу определенное выражение, можно вызывать соответствующие эмоции. Доказано, что улыбки делают людей счастливее. Также ученые недавно обнаружили, что копирование выражения другого человека, сознательное или бессознательное, – мощнейший способ «подхватить» его чувство.

Используя сканирование мозга, команда нейробиологов из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе отслеживала реакции одиннадцати добровольцев, смотревших на фотографии людей с шестью выражениями лица: счастья, печали, гнева, удивления, отвращения и страха. Часть испытуемых просили копировать мимику на фотографиях, других же – просто наблюдать. Исследователи обнаружили, что копирование, равно как и простое наблюдение, активирует в целом одну и ту же нейронную схему в головном мозге. В нее вошли области коры, отвечающие за движение, и два ключевых эмоциональных центра: островковая доля и амигдала. Но копирование вызывало бóльшую мозговую активность, чем простое наблюдение.