Мамины рассказы (СИ)

В начале 60-ых годов (может раньше) нам "отрезали" огород: было принято постановление, по которому ограничили размер приусадебного участка, не больше тридцати соток. Полоса вдоль огорода до кручи пустовала (запретили использовать). Даже сад посадить там было нельзя. Сельских жителей вовсю пытались отлучить от земли, эдакий источник частной собственности. Компартия во времена генсека Хрущёва надеялась, что колхозы, совхозы полностью обеспечат продуктами весь советский народ, и людям не надо будет вести своё приусадебное хозяйство. Пройдёт совсем немного лет, и мы все будем спасаться от голода кукурузным хлебом. Нет, голода не было, но в очередях за хлебом мне пришлось постоять немало. Да и кукурузный хлеб не пришелся по вкусу.

Папа пошёл работать в колхоз, при этом пообещал в правлении, что все взрослые члены семьи тоже будут работать в колхозе. Но девчата поработали только лето, на уборке пшеницы. В памяти отложилась картина (вряд ли я запомнил её по 56-му году, может, сёстры, или сестра работала на току во время каникул): кучи зерна на току, работает конвейер, небольшими ковшиками зачерпывает зерно, подымает его на высоту и высыпает на соседнюю кучу. Зерно подсушивали, потом складировали под навесом в сараях, и позже сдавали на элеватор. А также, часть шла на оплату трудодней за работу колхозникам. Очень много ручного труда, и очень много пыли. Работали одни женщины, головы у всех плотно завязаны платками. Когда колхоз преобразовали в совхоз, то убранного зерна на току уже не было: в совхоз объединили несколько сёл и, то ли зерно свозили на центральную усадьбу, то ли направление работы совхоза поменялось на молочно-овощное в связи с близостью большого города.

К зиме людей в доме стало поменьше: Женя пошла работать (в четырёх километрах от села строился и уже работал аэропорт Днепропетровска), у неё даже вышел конфликт с папой - он хотел, чтобы Женя продолжала работать в колхозе, "я же слово дал правлению колхоза". Но зарплата в аэропорту была намного больше, чем в колхозе трудодни. Лена поступила в техникум. Эмму, уже по проторенной дорожке, отправили учиться в десятилетку в Днепропетровск. Для Эммы с Леной сняли угол в еврейской семье, где Эмма и прожила три года, приезжая на каникулах домой. А Лена позже перебралась в общежитие техникума. Со временем Муза заскучала за Уралом, и они своей семьёй уехали на Урал на несколько лет, но потом всё-таки вернулись на Украину.

Дом постоянно перестраивали. Первым делом папа разобрал и сложил по-новому, по-своему печку-грубу на пол стены, чтобы проблем зимой не было. Папа был хорошим печником, его нередко приглашали односельчане сложить или исправить дымящуюся печку, разобраться, почему нет тяги (вообще, на селе это одна из очень почитаемых профессий). Вот только работал он достаточно медленно, продумывая сложные системы дымоходов. Дома мама была недовольна его медлительностью и частенько давала дельные советы. (Позже, когда у меня уже была своя семья, под руководством мамы я сам сложил печку в своей "нижней" комнате). В доме выкинули перегородки в средней части дома, и получилась одна большая комната - как раз для нашей немаленькой семьи. Пристроили маленькие сени. Пожалуй, самое влиятельное из изменений - это замена крыши. Дорогое удовольствие для семьи с кучей детей, надо было насобирать денег на покупку черепицы, на новые стропила, а лес в степной части Украины был очень не дёшев. Крыша из черепицы была, конечно, лучше, не текла, но за ней постоянно приходилось следить, сильные ветра срывали иногда по несколько черепиц, и папе приходилось чинить крышу. Во время сильных дождей папа тоже часто бегал под дождём, выливал собиравшуюся воду с крыш из бочек в огород. Ещё запомнилась работа по замене деревянного столба-опоры под балки в центре средней комнаты на железную трубу квадратного сечения: работа ответственная и опасная. Этот столб по праву стал центром комнаты, привлекая маленьких детей, вначале нас, потом внуков. Каждый год дом снаружи и комнаты внутри белили известью. Когда маме уже тяжело было белить стены, помогали дочери. В конце 60-ых годов папа обложил стены белым кирпичом, в четверть кирпича. Окна тоже заменили, папа делал окна сам, но столяр из него был не ахти какой, а денег заказать у кого-то не было. Ещё папа построил сам, точнее, с мамой и со мной (как раз все разъехались), летнюю кухоньку на две небольшие комнаты. Эта кухонька очень нам позже пригодилась: в ней жил я со своей семьёй, а потом Ирина тоже с семьёй.