Мамины рассказы (СИ)

Вера и Валентин выросли в детском доме, держались друг друга. Дяде Валентину в детдоме записали год рождения на год больше, т.е. в армию его призвали годом позже. Воевать, насколько я понял, он не успел, а в группе войск в Германии служил. После армии вернулся в родные края.

Вера работала медсестрой, замуж вышла за Морковского Ивана. У него был горб на спине, работал на мясокомбинате и сильно пил. Маленькая, хрупкая тётя Вера пила вместе с ним. Что было причиной, а что было следствием, я не знаю: у них был сын Толик, немного моложе меня. Он сидел в детской кроватке, вместо ног у него были короткие культяшки. Было такое впечатление, что он там всё время проводил. Разговаривал каким-то детским лепетом, ни в какой школе не занимался. Когда он подрос, то стал просить, чтобы и ему наливали. Ему не отказывали. Прожил он совсем немного, в ранней молодости покончил с собой.

Дядя Валентин работал художником на Барановском фарфоровом заводе. Из Москвы на завод прислали специалиста (экономиста) Тамару, которая стала его женой. Со временем тётя Тамара "доросла" до директора завода, а дядя Валентин стал одним из лучших мастеров-художников завода. Ему доверяли роспись изделий золотом. Надо ли говорить о том, что у нас была куча подарков из фаянса, фарфора: тарелки, чашки, всевозможные фигурки, сервизы. Дядя брал чашку, подносил её к лампе: "Смотрите, смотрите, как светится" - демонстрируя тончайший фарфор. Наряду с ширпотребом Барановский завод выпускал и высокохудожественную продукцию.

У них был свой большой дом на центральной улице, со всеми удобствами, с большой ванной. Я впервые в жизни купался в такой ванне, вместе с дядей. В ванной я даже нырял. Дядя был небольшого роста, достаточно полный, нос крючком, большеглазый, весёлый, добрый балагур. На старости лет мама с ним были очень похожи. У них с тётей Тамарой было две дочери: старшая Наташа в маму и младшая большеглазая (бульката) Таня, вся в папу.

В ту поездку мы заехали к родному маминому дяде Самчуку Василию Даниловичу (возможно, в село Су╓мц╕). Незадолго до поездки у нас дома перекрыли крышу, заменили солому черепицей. Вообще, в нашем селе Старые Кодаки в конце 50-ых годов осталось очень мало домов под соломой, возможно, наш был последним. Меня поразила видимая бедность в этом селе, много хат под соломой, люди бедно одеты, притом, что мы сами были достаточно бедными. Родные сын (или сыновья) деда Василия (один из них Пётр) был в каких-то холщёвых брюках, куртке, не подходящих для поздней осени или начала зимы. Деду Василию было лет восемьдесят, в очках, с седыми волосами и седой окладистой бородой, расходившейся клиньями. Одет он был тепло, добротно, и в завершении белые валенки с кожаным низом, типа калош (как у героя Бывалый в фильме "Операция Ы"). Глаза умные, спокойные, он выглядел здоровым крепким стариком, только уж очень выделялся на фоне остальных очень бедно одетых родственников и односельчан. Мама тогда сказала, что он возглавлял (религиозную) секту. Впрочем, учитывая, что тогда церквей было мало, может просто был главой группы обычных верующих (не секты). Намного позже я пойму, что дед Василий был как бы антиподом нашему родному деду Мыкыте: "безбожник" Никита Самчук погиб где-то на просторах Гулага, а "баптист" Василий Самчук руководил сектой в родном крае.

После возвращения из Суемиц как же было приятно вновь встретиться, просто увидеть улыбающегося круглолицего преуспевающего дядю Валентина.

Агния Барто. О том, что она детская поэтесса, я реально узнал, когда у самого уже дети побежали. Нет, конечно, я знал её стихи, особенно "Нашу Таню" (да ещё после того, как пара эстрадных куплетистов спела "Тише, Танечка, не плачь - это ведь соседский мяч"). В 60-ых годах мы все, кто был дома, с ручками, карандашами, листами бумаги, садились к радиоприёмнику: Агния Барто вела на "Маяке" передачу "Найти человека" (см. примечание 4) о поисках семей детей, потерявшихся во время Великой Отечественной войны. Сухим безучастным голосом она рассказывала об успешных поисках, а затем шёл перечень фамилий, имён, коротких воспоминаний людей, ищущих своих родных. Мы вслушивались, боясь пропустить, с надеждой услышать родные фамилии, имена. Мы просматривали статьи в газетах о героях, о фронтовиках. У нас дома, возможно, с подачи общественности школы выписывали газеты, и не одну, а несколько, денег на них не жалели, правда, это было не дорого. Однажды в одной статье встретили фамилию "Самчук И.Н.", через редакцию написали письмо этому человеку. Самчук Иван оказался не "наш".

Я ещё тогда обратил внимание, что мама не надеется, что встретится "Самчук Никита" (у нашего деда, если бы он и прошёл лагеря, было мало шансов остаться в живых). Да и на инициалы "Ф.Н." - инициалы Фёдора (мы обращали внимание на фамилии "Самчук", "Савчук" и другие похожие) она реагировала спокойно, точнее, никак не реагировала. Но на имя "Иван" она оживлялась больше, жила надежда, что брат Ваня живой.